Хотела. Хотела бы.
— Но он же не вещь, — все же возразила я.
Смотрела на Лену и понимала, что мы с ней по сути одинаковы. Да, я бы тоже ревновала Олега… Да что уж, я на протяжении этого месяца безрезультатно боролась с этим чувством. И проигрывала эту неравную борьбу раз за разом!.. Причем я тоже понимала, что Лена, которая рядом с ним, в его квартире, — всего лишь его дочь и это нормально, это другие чувства. И все же…
— Я разрушила его брак с Ингой, — всхлипнув, она вытерла слезы и, обхватив обеими руками кружку, выпила вино, а после продолжила, вгрызаясь в меня ледяным взглядом. Да, взгляд у них с Олегом одинаковый… — Я тогда желала одного — чтобы он был моим, и делала с ней то же, что и с тобой. Вот только… я недавно это поняла… За Ингу он так никогда не заступался. Ей он не рассказал правду и предпочел развод. Тебя же он не хотел терять. И я… — Она говорила, а у меня тоже потекли слезы. — Я знаю, какого человеку, который думает, что никому не нужен. Он переживает, что не нужен тебе, Абрамова. — Я зажмурилась и слезы капнули на мои ладони, лежащие на столе. Как это не нужен?! Как? Как он вообще мог подумать такое? Не нужен… Просто я…
— Я его недостойна, — просипела я, качая головой. — Я дала это интервью, я…
— Я тебя спровоцировала!
— Это не отменяет того, что я его предала, Лена! — закричала я, вскакивая. Слезы катились и катились, и я понимала, что еще немного, и у меня случится истерика. Не у Селезневой, блин, а у меня! И скандал закачу ей я!
— Ну предала… Это ты так считаешь, он иначе думает. Он тоже винит себя. И страдает, черт возьми! А я не хочу, чтобы он страдал. Потому что даже если он меня не любит, его люблю я. И кем бы меня ни считал он или ты…. — Она тоже встала и приблизилась ко мне. А потом тихо произнесла: — Я хочу жить в этой квартире, в общем. Потому и приехала. А ты… ты можешь валить на все четыре стороны. Или к нему. Я не буду больше палки в колеса вставлять. И не благодари, — уголок её рта искривился в усмешке.
— Но я… — Я так и стояла, не решаясь пошевелиться. Первым порывом было обнять Лену, но мне самой страшно стало от этого желания. Нет-нет. Нетушки. Еще я Селезневу не обнимала! — Я только вещи соберу. — выдохнула я и рванула прочь из кухни.
В комнате свалила в сумку вещи первой необходимости. Сердце колотилось так, что готово было выпрыгнуть из груди, руки ходуном ходили. Неужели все это правда? Я его увижу, снова увижу… Как же я по нему соскучилась! По рукам его, по губам, по улыбке, по взгляду… По смеху. По его «не реви!»… По «не реви!» особенно сильно. Я засмеялась и вытерла катящиеся крупными каплями слезы тыльной стороной ладони. Застегнула сумку и, обернувшись на дверь, наткнулась на Лену.
— Только ты очень его береги, — сказала она, я закивала и заплакала еще сильнее.
Все стало неимоверно просто! Все мои страхи отступили, и я вдруг осознала, что весь месяц мучила себя и в первую очередь его. Мучила сомнениями, собственными страхами… Я и без того глупая и дурная, а он меня терпит и, я уверена, любит.
— Буду, — прошептала я. — Буду, Лен.
Лена бросила ключи на тумбочку и громко сообщила:
— Я дома!
Я снова не знала, что мне делать, будто бы никогда не жила в этой квартире, будто бы не знала человека, живущего здесь. Будто бы… Будто бы не видела только что вышедшего из спальни Олега много-много лет. Я выпустила ручки, и сумка упала. Цепкий, пристальный взгляд моего тренера тут же устремился к моим ногам. Затем поднялся выше, к моему лицу, задержался на несколько мгновений, и только потом посмотрел на Лену. Хмуря брови. А она, так же хмуря брови, заявила:
— Я выселила её из своей квартиры. Да, папа, я знаю, что ты купил её для меня, — с улыбкой проговорила Лена. — Я возьму кое-что из вещей и уеду. А вы думайте, что дальше делать, потому что обратно я её не пущу… — Она по всей видимости ждала какой-то реакции от Олега, но её не последовало. — В общем, я пошла. — Тогда Лена разулась и, не снимая верхнюю одежду, ушла в свою комнату.
Я же смотрела на Олега, жадно впитывая в себя его образ. Я и правда не видела его, потому что вот он, мой настоящий Олег, в домашних серых штанах и футболке, обтягивающей сильное подтянутое тело. С копной черных волос, с прядкой, падающей на лоб. И глазами — синими-синими.
Он тоже не двигался с места. Проводив Лену взглядом, вернул его на меня.
Я осторожно перешагнула через свою сумку и подошла. Задрала голову и произнесла:
— Она не против наших отношений.
— А ты? — тихо спросил он, растворяя меня в своем взгляде, ломая все запреты.
— Я… Я просто хочу, чтобы ты был рядом со мной. Я… — Я не договорила, Лена, вышедшая из комнаты, метнулась в ванную, и мы с Олегом вместе проследили за ней. Она забрала что-то с полочки и сунула в рюкзак.
— Я уже ухожу. — Она наклонилась, чтобы обуться, но Олег не дал. Приблизившись, взял её за руку и увел в комнату.
Я же разделась, повесила куртку, но не решилась пройти дальше прихожей. Как-то все нереально… Будто бы игра, будто бы Лена могла придумать какой-то коварный план, чтобы я навсегда отстала от её отца. Но, спустя минуты три они оба вышли из комнаты и Лена тут же принялась обуваться. Затянув шнурки на ботинках, взяла рюкзак и, окинув нас обоих спокойным взглядом, выговорила:
— Увидимся.
А после ушла.
— Она любит тебя Олег, — тут же выговорила я. — Любит и хочет, чтобы ты был счастлив.
— Я счастлив, если со мной рядом ты. И она это кажется, поняла.
Я кивнула и тут же почувствовала тепло его рук. Олег развернул меня к себе лицом и произнес:
— Ты больше не будешь бегать от меня, Яна?
— Не буду, — покачала я головой и прильнула к нему, прижалась щекой к его груди и шумно выдохнула. Я слышала. Слышала, как быстро бьется его сердце и не верила, что он действительно рядом. Что больше нам никто не помеха, в том числе и глупая Яна Абрамова.
— Я люблю тебя Олег, очень сильно люблю!
Он поцеловал меня в макушку, погладил по спине и обнял еще крепче.
— И я тебя. — Услышала я. — Очень сильно. Только попробуй от меня уйти.
Я покачала головой. Не уйду. Никогда от него не уйду. Потому что только в его объятиях я чувствую себя живой. Только в его объятиях я чувствую, что за спиной у меня вырастают крылья. Я много ошибок совершала. И еще обязательно совершу. Но больше никогда не причиню ему боли. Больше никогда не предам его. Никогда.
Эпилог
— И что это значит? — услышала я и резко обернулась. В руках у меня была шоколадка, которую я только что достала из автомата с едой, и взгляд тренера не сулил мне ничего хорошего.
Он потянулся к шоколадке, но я спрятала её за спиной и покачала головой:
