- Так что там с твоей ненавистью? – выговорил он холодно. Миллион… миллиард льдинок с размаху вонзились в меня. – Ненавидишь? Пришёл, соблазнил хорошую девочку… Да, именно этого я и хотел. Хотел тебя, чёрт возьми, - в его глазах вспыхнула злоба. – Хотел и получил, - он понизил голос, - Потому что всегда получаю, то, что хочу. Будь то место на пьедестале или женщины. Ты не исключение.
Он приблизился ко мне и, выдернув одеяло, швырнул его на пол. Осмотрел меня: плечи, грудь, живот. Коснулся розы на плече.
- Ты не исключение, Оля, - выговорил он, глядя в лицо. – Быстро же ты сдалась. Даже как-то… скучно, - приподнял голову за подбородок. – Может быть, повторим? Как тебе?
Говорить я не могла – дыхание перехватило, горло так и сдавило слезами. Изо всех сил сдерживая их, я стояла перед Богдановым и смотрела в его сине-чёрные глаза. Смотрела, а внутри всё как будто было покрыто инеем. Вот он – настоящий Тимур. Того, которого я знала, тот, кто был мне так хорошо знаком. Тот Тимур, что почему-то так сильно ненавидел меня, презирал и не желал оставлять в покое.
- Убирайся, - только и прошептала я. – Убирайся, Тим.
- Именно это я и собирался сделать, - он погладил меня по щеке. Ласково, вот только это показалось ударом.
Не выдержав, я отшатнулась от него. Врезалась спиной в подоконник и, ухватившись за край, прикрыла грудь рукой.
Подняв с пола одеяло, Тим швырнул его в меня. Вот только поймать я его не смогла, и оно опять упало на пол, укрывая мои лодыжки. Секунда, две, три…
Дверь за Тимом закрылась с оглушительно громким хлопком, а я так и продолжала стоять возле окна – голая, оледеневшая, изнутри покрытая инеем.
Глава 25
Оля
- Оля, что с тобой?
- А что со мной?
- Ты сегодня зажатая какая-то, напряженная… - Паша взял меня за руку и пристально посмотрел в глаза.
Как ни пыталась я привести себя в порядок, выглядела, должно быть, всё ещё не лучшим образом, потому как после нескольких секунд молчания Паша спросил, причём весьма уверенно, как будто скорее утверждал:
- Ты плакала?
- Нет, Паша, все хорошо! – я вырвала руку и отъехала от Жарова в центр катка.
Расспросы сейчас нужны мне были меньше всего. Мало того, что я и так с трудом заставила себя собраться, так ещё любое напоминание о собственной глупости возвращало к вопросу «как». Как я могла позволить случиться тому, что случилось?!
- Давай тренироваться, - пресекая дальнейшие разговоры, довольно жёстко выговорила я и, заметив во взгляде партнёра сомнение, добавила: - Все со мной в порядке.
- В порядке, так в порядке, - ответил Пашка сухо и покатил в сторону.
Тренировка началась вот уже полчаса назад, а я никак не могла сосредоточиться, пропускала мимо ушей замечания Рудова и постоянно смотрела на дверь. Вздрагивала едва ли не от каждого шороха и ждала появления Тимура. Неосознанно, сама не желая того. Стоило уловить стороннее движение, отзвук чужого голоса, внутри всё так и натягивалось струной. Этого он, чёрт возьми, добивался?! Этого?!
Понять, что случилось за день, пока мы не виделись, Паша не мог. Только накануне Нового года, тридцать первого декабря, когда мы втроём гуляли по центру, я была полна оптимизма и веры в успех. Шампанское в итальянском ресторанчике, чай с имбирём на ярмарке перед походом на каток. Ледовое шоу, Тимур, уверенно и красиво скользящий по льду…
Сейчас я, пожалуй, куда больше походила на нервную, растерянную девчонку, какой Пашка встретил меня год назад. Вот только вместо неуверенности – злость и раздражительность. Что хуже – тот ещё вопрос.
- Я же уже сказала тебе, что всё в порядке, - огрызнулась я, когда Паша снова спросил меня, в чём дело.
В боковом проходе в этот момент как раз показался сотрудник из обслуживающего персонала. Высокий, темноволосый, широкоплечий. Вот и всё, что было в нём схожего с Тимуром, однако этого хватило, чтобы меня как будто кипятком ошпарили. Вначале кипятком, и сразу же окатили талым льдом.
- Если у тебя проблемы, ты можешь просто сказать об этом, - Паша хотел было опять взять меня за руку, но я отдёрнула кисть.
- Нет у меня никаких проблем, Жаров, - получилось как-то совсем резко, и я поспешила успокоиться. – Просто… Каток этот, сам понимаешь…
Не знаю, поверил он мне или нет, вопросов больше не последовало. Вот только нервозность моя в итоге передалась и ему – он начал ошибаться, я же и вовсе завалила почти все прыжковые элементы. После каждого падения молча поднималась, хватала Жарова за руку, и мы продолжали тренировку.
Рудов молчал. Мрачный, наблюдал за всем этим действом и не говорил ни слова. Сложив руки на груди, стоял у борта, неотрывно смотря на то, как его лучшая пара срывает один элемент за другим. До старта чемпионата Европы всего несколько недель, а я… Богданов в очередной раз показал мне, насколько легко меня сломать. Разве что раньше для этого было достаточно одних лишь взглядов и слов, теперь же удар потребовался посущественнее.
Остановившись, я посмотрела на Романа. Долгий, пристальный взгляд. Выдохнула и, тряхнув головой, обернулась к Паше.
- Прости, - сказала я. Сама взяла его за руку.
Сделав круг, мы показали тренеру связующие шаги и зашли на поддержку. Легко подхватив, Паша поднял меня над собой. Убрал одну руку. Несколько мгновений, взгляд в сторону прохода… Только начав менять положение, я поняла, что рано. Дёрнулась, попыталась выровняться, но стало только хуже. Равновесие потеряла не только я, но и партнёр. Ещё одна секунда, удар о холодную твердь льда…
Упав, я шумно выдохнула. Лежала так несколько секунд, пытаясь унять сердцебиение, справиться с пронзившей бедро болью.
- Оля, - оказавшийся возле меня Жаров был встревожен не на шутку. Не мудрено, чёрт его подери! - С тобой все в порядке? Сильно ударилась?
- Отвали от меня! – зло выговорила я. Держась за бедро, подобрала ноги. – Ты можешь поаккуратнее? Тебе руки на что?! – вспыхнувший внутри гнев был иррациональным, несвойственным мне, но поделать с ним я ничего не могла.
Вслед за прозвучавшими словами с языка слетело несколько совсем грубых. Хотелось одновременно кричать, ругаться и плакать, вот только последнего позволить я себе не могла. Почему, сама не знала. Не могла и всё.
Ничего подобного Паша от меня не ожидал. Стоял рядом, глядя с непониманием и появившимся в нём самом раздражением. Наверное, впервые я нагрубила ему после сорванной поддержки. Впервые нагрубила так явно, жёстко, неприкрыто.
- Это мне нужно сейчас тебя матом крыть, – разозлился он. – Если у тебя проблемы, о которых ты не хочешь говорить, разбирайся сама. И не приплетай сюда меня. Сама виновата!
Оставив меня сидеть на льду, он покатил к бортику. Сама виновата… Именно, что сама.
