- Тебе не всё равно, - сделала вывод Машка. Губы её тронула невесёлая усмешка.
Возражать я не стала. Мне действительно не было всё равно. Хотя бы потому, что я всё ещё чувствовала горечь. Всё ещё слышала отзвук жёстких слов Тимура и как будто ощущала на себе его пренебрежительный взгляд. Первый опыт, первый мужчина… Первый соблазн и разочарование. Далеко не первое, но настолько болезненное, что я знала – не забуду. Не забуду ещё очень долго.
- Пообещай мне, что ничего ему не скажешь, - попросила я. – Я просто переступлю через это. Было и было. Всё, давай закончим на этом.
- Делай, как знаешь, Ольк, - просто сказала подруга. – Жизнь-то твоя. Только не мешай её с работой, хорошо? Сосредоточься на подготовке к чемпионату.
- Именно это я и собираюсь сделать, - теперь уже я взяла Машку за руку. – Спасибо тебе. Если бы я продолжала держать всё в себе… - Страдальчески глянула на неё и, разжав пальцы, предложила: - Может, чаю выпьем?
Неожиданно Маша хитро улыбнулась. Сама включила чайник. В глазах её блеснуло лукавство, заплясали весёлые дьяволята.
- Что?
- Как он тебе? Богданов?
- Маша! – чуть повысила я голос, чувствуя, как на щеках выступает румянец. Стоило вспомнить губы Тимура, большие горячие ладони на обнажённом теле, его шумное дыхание и низкий, хриплый шёпот, сердце пропустило удар, а к лицу прилила краска. Мне и говорить ничего было не нужно – Машка и так всё поняла.
- Задница у него, что надо, - хмыкнула она. – Мерзавец он ещё тот, но, чёрт… Красавчик. Этого у него не отнять.
- Вот и забирай его себе! – отозвалась я. Сильные плечи под моими ладонями, губы на шее, на плече…
- Нет уж, спасибо, - Машка поморщила носик. – Мы его оставим для Каримовой. Отличная пара – мерзавец и отъявленная стерва.
Я не удержалась от улыбки. Удивительно, как в Машке уживалась абсолютно взрослая серьёзность и безбашенная непосредственность. Настроение она умела поднять мне, как никто другой. Всего несколько минут назад я чувствовала себя разбитой, сейчас же смотрела на неё и понимала – я действительно переступлю через то, что случилось между нами с Тимуром. Тешить себя иллюзиями, что это окажется просто, я не собиралась, но знала – я справлюсь.
Чайник, зашумев, отключился, и Маша взялась было за чашки. Тут же поставила их обратно.
- Так, чай откладывается, - как будто опомнилась она. Я чего пришла-то, Рудов требует тебя на лед.
- Уже?
- Да, он там что-то придумал для вашей короткой программы и, пока наше время не вышло, решил опробовать. Паша уже ждет тебя на льду.
- Хорошо, идем, - взяв с дивана олимпийку, я решительно направилась к двери.
Переговариваясь, мы почти дошли до катка. Свернули в ведущий ко льду проход и тут же увидели стоящих возле льда Рудова и… и мою маму.
- Нет! – гневно выпалила она в ответ на слова Рудова, различить которые мне не удалось.
Маша так и застыла на месте, я тоже замедлила шаг, пытаясь понять, в чём дело, однако разобрать разговор не смогла.
Понимала только, что Роман, обычно спокойный и сдержанный, сейчас не на шутку разгневан. Взмахнув рукой, он что-то жёстко выговорил моей матери. Та в долгу не осталась.
- Кажется, нам лучше уйти, - Маша схватила меня за руку и попыталась увести обратно. – Мы не вовремя, Оль, - крепче сжала мою кисть, когда я возразила ей.
- Вовремя, - уверенно проговорила я. – Как раз вовремя, Маш, - высвободила руку и твёрдо пошла к катку.
Вовремя. Потому что прятаться я больше намерена не была. И чувствовать вину за то, в чём не была виновата – тоже.
Глава 28
Оля
- Меня не интересуют твои договоренности с директором, - смогла разобрать я обращённые к Рудову слова матери, как только подошла немного ближе. - По плану сейчас тренировка у моей группы. Что там у тебя – меня не волнует. Освободи лёд.
Каждое слово мама выговаривала жёстко и как будто сдержанно. Только глаза её блестели гневом. Теперь я понимала – не только привычная сдержанность Рудова куда-то подевалась. Мама, всегда сосредоточенная, не позволяющая себе лишней эмоциональности, казалось, едва держалась, чтобы не повысить голос ещё сильнее.
- Забирай своих и убирайся отсюда, Роман, - махнула она рукой. – Роман… Юрьевич… - в последнем сказанном ею слове так и сквозило пренебрежение. Как будто этим она пыталась дать Рудову понять, что серьёзным соперником она его не считает и считать никогда не будет.
- Этого не будет.
В то время, как мама начинала распаляться, теряла контроль над собой, Рудов, напротив, взял себя в руки. Черты лица его были твёрдыми, напряжёнными, но голос звучал спокойно и в то же время так, что было ясно – последнее слово останется за ним.
- У моих ребят ещё полчаса льда. Через полчаса мы освободим каток. Ни раньше, ни позже. Можешь хоть на пол лечь и устроить истерику, Вера.
- Я не собираюсь… - начала было мама, но ждать продолжения я не стала. Всё и так было понятно, как дважды два.
- Простите, что так долго, Роман Юрьевич, - остановившись в паре шагов, обратилась к тренеру, намеренно не смотря на мать. Зачем? Несколько дней назад она сама сказала, что дочери у неё больше нет.
Чувствовала на себе её взгляд, но на этот раз я была готова ко встрече. Готова куда больше, чем в тот вечер, когда она застала меня одну на катке.
Была ли пройдена нами точка невозврата, я понятия не имела. Но тогда грань она переступила. Переступила её и я, только немного позже – сейчас.
- Маша сказала, что вы хотели что-то попробовать?
- Да, - ответил Роман. – Надевай коньки. Времени нам как раз хватит. Если всё получится так, как я думаю, продолжим вечером.
- Хорошо, - от его сдержанности, спокойствия, я сразу же почувствовала себя ещё более уверенно.
Мать продолжала смотреть на меня, однако внезапно это потеряло значение. Я была частью команды. Частью единого целого, где каждый был другому поддержкой и опорой.
- Дайте мне минуту, - попросила я.
Не ожидавшая от меня подобного мама стояла молча. Избегать её взгляда дальше было глупо, и мне пришлось обернуться к ней. Без утайки, без боязни сорваться.
Было ли мне трудно? Да. Уверена, что Рудов знал, насколько трудно мне было пойти против неё. Насколько трудно было сейчас стоять рядом и чувствовать, как нутро обжигает холодом. Но иначе я не могла. Не могла именно здесь и сейчас. За минувший год Роман стал мне по-настоящему близок. Как наставник, как человек, как друг, как…
- Вера Александровна, через полчаса лед освободится, - стоя плечом к плечу с Рудовым, выговорила я. – А пока вам здесь делать нечего. Если вам нечем заняться, можете провести это время в кафе за углом. Там подают прекрасный кофе.
