- От кого? – Тимур потянул меня вверх, вынудив подняться. Мы опять оказались близко, почти прижатые друг к другу, но прежнего искрящегося напряжения не было.
- От болельщика, - ответила я, просто наслаждаясь моментом. Чувства, что будил во мне Тимур, были самыми разными: от жаркой страсти до умиротворения. Именно его я чувствовала сейчас. Как будто бы танго, отзвучав, сменилось нежными звуками вальса.
- У меня таких несколько. – По одной на каждый старт.
- Да?
- Да, - отозвалась я серьёзно, с прежней едва касающейся губ улыбкой. Немного помедлила и всё же призналась: - Статуэтка, букет цветов и записка.
- Записка?
- Со словами поддержки, - почувствовала, как он обхватил мою ладонь.
Почти так же, как и у двери, но иначе. Танго и вальс, тлеющие угольки в глубине чёрных зрачков, тающий лёд… Страсть и… Глядя на Тимура, я понимала, что, несмотря на прошлое, мне легко говорить ему о вещах, имеющих для меня большое значение. О том важном, что есть в моей жизни, есть внутри меня.
- Эти слова очень помогли мне, Тим, - выговорила я тихо. – Знаешь… Порой на первый взгляд не такие уж значимые вещи дают нам очень много. Вот и эти записки… Они много мне дали.
- И что же твой болельщик в них писал? – он, вроде бы, усмехался – пренебрежительно, немного скептически, только я знала, что это ничего не значит. Потому что взгляд Тима оставался серьёзным, внимательным.
- Ты читал одну из них, - напомнила я. – В Саранске. После чемпионата России.
Тим едва заметно нахмурился, меж бровей мелькнула складочка.
- В лобби отеля, перед тем, как у лифта…
Снова искорки. На мгновение они вспыхнули, как будто вместо воспоминаний о записке пришли совершенно другие. Скорее всего, это именно так и было.
- В этих записках он писал, что верит в меня, - обвила его шею рукой, продолжая смотреть в глаза. – Что гордится мной. Я бы хотела познакомиться с ним.
- Зачем? – ещё одна усмешка в уголке губ. Ревность?
- Просто так, - обвила шею второй рукой и приподнялась на носочки, прижимаясь ближе. – Мне бы хотелось сказать ему спасибо. Хотелось бы сделать что-то… - качнула головой, сама до конца не понимая, зачем всё это говорю ему. – Но пока всё, что я могла сделать – стараться быть лучше. Выходить на лёд и кататься.
- Может быть, ему этого достаточно? – ладонь Тимура опустилась на мою талию.
- Может быть, - согласилась я. – И всё-таки я бы хотела сказать ему спасибо лично.
- Возможно, он неказистый, маленький и просто не хочет показываться тебе на глаза, - попытался пошутить Богданов, но шутку я не оценила.
- Это не важно, - сказала в ответ очень серьёзно. – Не важно, Тимур. Этот человек верил в меня, когда многие верить перестали и…
Я замолчала. Положила голову ему на плечо и просто вздохнула, чувствуя, как он прикасается к моей спине. Тим погладил меня вдоль позвоночника, сгрёб волосы, сжал и выпустил. Слишком близко, слишком опасно и слишком… слишком хорошо.
- Если так, - вздохнул он, - единственное, что тебе остаётся, выйти завтра на лёд и показать ему, что верил он не напрасно.
- Это я и собираюсь сделать, - согласилась я. Подняла голову и поймала взгляд Тимура. Быстро коснулась его губ своими.
Вот только высвободиться из его рук он мне не дал – снова стиснул волосы. Прежде, чем поцеловать, долго смотрел в глаза. Так, как будто взгляд этот был признанием. Так и не прозвучавшим вслух, но окутавшим нас, замершим в воздухе. Признанием, вкус которого я почувствовала вместе со вкусом поцелуя – страстного и нежного, наполненного желанием и приносящего спокойствие.
Глава 46
Оля
- На лед для исполнения короткой программы приглашаются Наталья Каримова и Тимур Богданов. Россия, - разнеслось под сводами катка, и зал взорвался бурными аплодисментами, приветствуя одну из самых ярких на этом чемпионате пар.
Я невольно залюбовалась ими. Когда-то мама сказала мне, что важно уметь учиться у соперников, уметь оценивать их сильные стороны равно так же, как и слабые. И вот сейчас, глядя на лёд, я видела двух взрослых, красивых, статных фигуристов. Соперников, достоинства которых унижать я не желала.
- Чертовски хороши, - проговорил стоящий рядом со мной Пашка. Посмотрев на него, я поняла, что под этим «хороши» в виду он имеет совсем не Тимура.
Сами мы только-только завершили прокат и, дождавшиеся оценок, приходили в себя. Поставленные судьями баллы были высокими – лучший результат в нашей пока ещё недолгой карьере, текущее первое место. Однако радоваться было рано. Помимо Наташи и Тимура на лёд ещё только предстояло выйти сильным немцам, весьма техничным французам и нескольким другим парам, вполне способным сдвинуть нас с верхней строчки турнирной таблицы.
- Тебе нравится Наташа? – пристально посмотрев на Жарова, спросила я. От неожиданного понимания этого, даже рот приоткрыла, не зная, что ещё сказать. Только вчера Машка говорила мне, что присмотрела неподалёку от гостиницы маленькое семейное кафе, где подают отличные стейки и салаты. После окончания чемпионата она хотела позвать Пашку поужинать, а тут…
- Да, - ответил Паша спокойно. В воздухе как будто повисли слова о том, что каждый из нас имеет право на собственный выбор.
До этого момента я не задумывалась, что известно моему партнёру о нас с Тимуром, сейчас же мне стало ясно – достаточно для того, чтобы иметь возможность осудить и при этом не осуждать меня.
Так больше ничего и не сказав, Паша ушёл в подтрибунное помещение. После проката он немного прихрамывал, но откататься сегодня колено ему, слава Богу, не помешало. Оставалось надеяться, что не помешает оно ему справиться и с произвольной.
Оставшаяся стоять у бортика, я наблюдала, как Тимур и Наташа готовятся к выступлению. И снова в памяти штрихами вырисовывался вечер перед вылетом в Берн. Уютная, окутанная полумраком кухня квартиры Тимура, наш разговор, его слова о том, что я только начинаю свой путь, тогда как он…
Моя мать, незадолго до этого давшая своим спортсменам последние перед прокатом наставления, стояла неподалёку, буквально в нескольких метрах от меня. Чувствовала ли я что-нибудь? Волновало ли меня её присутствие? Да. Глупо бы было отрицать это. И всё же, взволнованная собственным прокатом, ещё не до конца унявшая бешеный стук сердца, я больше не боялась ни её осуждения, ни неодобрения.
- Оля, - неожиданно позвала она меня.
Я даже не сразу поняла, что обращается она ко мне. Наташа и Тимур уже застыли в начальной позе, ожидая момента, когда надо льдом зазвучит их музыка. Обернувшись, я встретилась с матерью взглядом.
- Вы показали достойное катание, - только и сказала она. Посмотрела на меня. Спокойно, без раздражения или злости, которые я ожидала увидеть в её глазах. Скорее с удовлетворением.
