И он похотливо потер у себя между ног.
— Вы собираетесь… насиловать ее? — нахмурился самый молодой, переводя взгляд с меня на своих товарищей, с одного на другого.
В ответ они пожали плечами.
— А что с ней делать? Волки позабавились, чем мы хуже.
— Вдобавок впереди ритуал очищения, — давясь от смеха, сказал первый.
Он присел на корточки и, когда я попыталась отползти, рывком поднял за волосы, а потом наотмашь ударил по лицу.
Я впилась в его руку, держащую меня за волосы, ногтями, а затем рванула зубами.
— Ах ты гадина! — он отпрянул, прижимая укушенное место ко рту.
А я почувствовала на губах металлический привкус крови.
Прямо над шатром загрохотало, а потом сотни тысяч струй обрушились на магическую ткань.
Подобравшись, я встала на четвереньки. Но следующий удар ногой снова опрокинул на землю.
— Погоди! — вступился за меня самый младший из церковников. — Ей и так после того, что узнала о волках, несладко придется. Зачем еще издеваться?
— Посмотри! Эта гадюка меня укусила! — зарычал первый и сунул тому руку под нос.
— И что? — примирительно похлопал его по плечу другой. — Так мы сейчас развлечемся с ней куда только можно, — и он отвратительно подмигнул мне, — небось понравится, добавки просить будет…
Двое зашли с боков. Я сопротивлялась молча, чтобы не тратить драгоценную энергию на крик. По лицу текли слезы, а над шатром грохотала буря. Молнии окрашивали фиолетовую ткань шатра в белый.
— Эй! Вы же не серьезно? Вы же не будете ее насиловать? — не унимался самый молодой аббат.
— Спокойно! — похлопал его по плечу тот, что с укушенной рукой. Он задрал рясу и принялся расстегивать ремень на брюках. — Иметь эту родовитую сучку будем все вместе, хором. И ты, малыш. Не обидим. Первый раз на дело вышел. Считай, боевое благословение.
— Приобщение к милости Богини! — гаденько заржал один из них.
Несмотря на то что я сопротивлялась, как дикая кошка, им все же удалось схватить меня. И держали эти двое крепко. Невзирая на отчаянное противодействие, меня опрокинули на спину и сели на руки, ничуть не смутившись, что я заорала от боли, когда придавили слишком сильно.
— Ну хватит! — не выдержал самый молодой и придержал того, кто готовился взгромоздиться на меня, за плечо. — Попугали и хватит.
— Да какая разница, — отмахнулись от него. — Все равно ментальный допрос вышибет ей мозги. С ней и после забавляться будут, если припишут какому-то монастырю. Да только не так оно уже, когда баба, пусть и герцогиня, слюни пускает. А так-то, пока трепыхается, все интереснее!
Глава 6
Каким-то чудом удалось высвободить руку. В следующий миг ткнула двумя пальцами в глаз одного из насильников, второго удалось укусить за руку. Я лягалась, дралась, била головой, руками, ногами. Только бросившись на меня втроем, смогли одолеть и растянуть на земле.
Несколько затрещин оглушили. Должно быть, ненадолго. На несколько мгновений.
Потому что пришла в себя оттого, что мне задрали платье.
— Ух! — восхитился один и блудливо огладил мое бедро. — Гладенькая, свеженькая, видать, берег ее Зверь.
Пальцы скользнули в самое сокровенное. Я закричала, дергаясь и мотая головой. Чья-то ладонь легла на рот, вдавливая затылок в землю.
Платье задрали под самое горло. Сразу несколько рук принялись трогать, щипать с такой силой, что мычала не только от ужаса, но и от боли.
Когда ноги развели пошире, сверху взгромоздился тот самый аббат, кого увидела первым.
Что-то твердое уперлось… в то место, что осталось беззащитным. Аббат принялся двигаться, помогая себе пальцами, но проникнуть внутрь не успел. Какая-то сила оттянула его назад и опрокинула на землю.
Самый юный из них, совсем мальчишка, гневно завис над ним. Отчаянный, растрепанный.
— Нет! — сказал он. — Насиловать женщин — скотство. На такое способны только звери. Не мы. Я не позволю!
Аббат приподнялся и улыбнулся разбитыми губами.
— Держите эту шлюху, парни. Сейчас я кое-кого уработаю и вернусь. Похоже, ментальная чистка светит не только уважаемой герцогине. Не скучай, дорогуша, я скоро, — отвесил он мне шутовской поклон и в следующую секунду упал от удара в челюсть.
— Ах ты щенок…
Завязалась драка.
Я замерла, наблюдая, как аббаты в фиолетовых сутанах катают друг друга по земле. Даже обмякла, изображая обморок. Я надеялась, что эти двое захотят помочь первому, а я… а мне удастся ускользнуть из шатра. Не вышло.
Аббат разделался с мальчишкой быстро. И очень жестоко.
Только что он говорил, дрался… и вот замер в углу, неловко вывернув ногу.
— Скучала, милочка? — спросил первый аббат, возвращаясь ко мне, а я, пользуясь тем, что один из тех, кто держал, убрал ладонь с моего рта, заорала, срывая голос.
Над шатром снова загромыхало.
А потом мой крик потонул в реве.
Вспышка молнии осветила гигантский силуэт по ту сторону шатра. Мощный удар когтистой лапы распорол ткань, и обрывки затрепетали на ветру.
Одним прыжком Зверь оказался внутри. Увидев меня, распластанную на земле, Зверь заревел снова, так, что на этот раз оглушил.
А я смотрела на него, глотая слезы, и думала, что нет ничего прекраснее и совершеннее, чем звериная полуформа.
А потом началась бойня.
Потому что иначе то, что разъяренный Зверь делал с аббатами, не назвать.
Пользуясь тем, что меня отпустили, я отползла в дальний угол, поправляя порванное платье.
Церковники бились силой и магией. Зверь бился только силой, но и ее хватало за глаза. С того самого момента, как молния высветила его силуэт за шатром, мое сердце покинул страх и более не возвращался. Не вернулся и когда в лицо хлестнула чья-то кровь.
— Не смотри, — прорычал Зверь, буквально разрывая несостоявшегося насильника на части.
Но я отчего-то не могла оторвать взгляда, словно впала в странное оцепенение. Лишь когда Зверь склонился над бездыханным телом юнца, так отчаянно пытавшегося меня защитить, ступор исчез.
— Нет! — прокричала я, бросаясь к Зверю.
Споткнувшись об одно из тел, упала, но тут же приподнялась, вцепившись пальцами в густую шерсть.
— Нет! — повторила я. — Не убивай его!!!
Должно быть, крик вышел громким, потому что веки юноши, который до этого был без сознания и не пришел в себя, даже когда Зверь убивал остальных, дрогнули.
Одного лишь взгляда на разъяренного Зверя в полуформе, на растрепанную, стоящую рядом на коленях меня, юному аббату хватило. Сглотнув, он начертал в воздухе знамение Богини и замер. В совсем юных, мальчишеских глазах отразилось полное согласие со своей судьбой.
