Клавдий Мамонтов и Макар молчали. А что можно на это возразить?
– Поступки вроде как хаотичные, спонтанные. Ненормальные, – продолжал полковник Гущин, – но во всем этом прослеживается определенная логика. Правда, очень странная.
Ему позвонили из дежурной части – привезли на допрос менеджера Павла Хохлова. По его виду Клавдий Мамонтов понял – менеджер «Лоджика» до сих пор пребывает в шоке от ночных событий.
– Это он, значит, Петр Николаевич – Илью?! – выпалил Хохлов, размахивая руками и не садясь на стул, который принесли ему полицейские. – Это он убил?! Разрубил на куски?!
– Сядьте, Хохлов, успокойтесь, вот кофе выпейте. – Гущин протянул ему одноразовый стаканчик. – Сахар кладите.
Хохлов хлебнул кофе, подавился, закашлял.
– У меня в голове не укладывается! Я подумал сначала – какая-то ошибка, но вы видели его?! Как он в офисе заперся, а потом в окно выпрыгнул? У меня просто нет слов. Я понять не могу. Как? Почему? За что он его?!
– Какие у Смоловского были все же раньше отношения с Ильей Громовым? Только честно, – спросил Гущин.
– Да честное слово – прекрасные. И бизнес они вели, и общались. Он ведь Илью своим замом сделал, доверял ему полностью.
– А что за человек сам Смоловский? Как бы вы его коротко охарактеризовали? – спросил Клавдий Мамонтов.
– Обыкновенный человек, мой наниматель. Но он… знаете, какие бывают? Жадные, сквалыги, подлецы, деляги. Он, конечно, тоже деловой человек, бизнесмен, но он нормальный. И к сотрудникам всегда по-человечески, если кто приболел или дома что – надо отпроситься. Но это раньше, до ковида. А потом… как он вышел из больницы месяц назад, его вообще ничего, кроме собственного здоровья, не интересовало. Он словно глухой стал ко всему. Вроде занят делами, а сам все о своем думает.
– Смоловский мне заявил, что он туберкулезник, – заметил Гущин.
– Заболел много лет назад, лечился. Он не особо раньше об этом распространялся. – Хохлов смотрел на них круглыми глазами. – А при чем тут это?
– Его оставила жена, вы нам говорили раньше.
– Да, они развелись. Кстати, на почве его болезни. Она не захотела с туберкулезным жить. Он ей купил большую квартиру, он ведь человек не бедный, платил хорошие алименты на детей.
– Его жена… вы ее видели? Она моложе его – такая блондинка спортивная, немного рокерша по виду? И чем-то на актрису Зою Федорову похожа, да? – ввернул быстро Клавдий Мамонтов.
– Я ее видел один раз на его юбилее в ресторане, они еще вместе тогда жили. Нет… она такая… маленькая, миниатюрная женщина. Рыжая, как лисица, кругленькая, полная, очень миловидная дамочка. Но, видите, стервой оказалась первостатейной, бросила его – больного.
– А он при вас других женщин не упоминал в последнее время, как из госпиталя выписался? – спросил полковник Гущин.
– Нет.
– Припомните, пожалуйста, это важно. Может, все же говорил что-то. Упоминал какую-то женщину. Называл имя или говорил ОНА…
Клавдий Мамонтов и Макар обратились в слух, ждали.
– Нет. Я вам уже сказал – как он выписался после «короны», его вообще никто не интересовал. Он словно в себя погрузился. – Хохлов хмурился. – Да, он, конечно, изменился после болезни. Я читал в интернете, этот вирус… он ведь и на голову влияет, на мозг. Может, у него какая-то патология мозговая образовалась? А как еще можно объяснить, что он с Ильей такое сотворил?
– Маньяки часто выглядят в глазах окружающих очень приличными, спокойными, уравновешенными людьми, причем на протяжении долгого времени, – заметил Клавдий Мамонтов.
– Да, согласен. Но… кто угодно, только не Петр… не Петр Николаевич. Да какой он маньяк?! Наверняка все это последствия «короны», мозговое воспаление у него какое-то! Вы проверьте.
– Проверим, – пообещал полковник Гущин. – Он ездил куда-то в этом месяце?
– Раньше он часто уезжал по делам нашей фирмы в разные города – мы ведь логистикой занимаемся. Но как из госпиталя вышел, никуда не ездил. Да кругом карантин еще не сняли, куда ездить? И он жаловался, что плохо себя чувствует. Вы сами видели – его одышка мучила, кашель… Он утром на работу, вечером домой. Все разговоры у него только по делам нашим с перевозками или про госпиталь, где лежал, он с ужасом вспоминал. Говорил мне – Паша, я был в аду, меня чудо спасло.
– А животных он себе не покупал? Щенков?
– Щенков? Нет. – Хохлов удивлялся все больше. – Он к живности равнодушен, мне всегда так казалось.
– Статуэтка у вас в офисе, новодел, – подал голос молчавший до сего момента Макар. – Статуэтка древнего божка – женщина многогрудая… она чья? Его или ваша?
– Петр ее принес в офис. Сказал – ему на презентации подарили.
– На презентации? А это когда было? Еще до его госпитализации?
– Нет. Это было… недели три назад или даже раньше, как он из госпиталя выписался.
– Сейчас массовые мероприятия все еще под запретом, какая же презентация?
– Точно, да… я и не подумал. Наверное, ему кто-то дал ее или подарил. Сам бы он вряд ли такое купил.
– Статуэтка, – сказал полковник Гущин, когда они закончили беседу с Хохловым и отпустили его, – что там с ней такое? Я бы на нее взглянул.
Макар показал ему снимок в своем мобильном – он успел сфотографировать статуэтку в офисе фирмы.
– Артемида Эфесская, полковник.
– Читал я про Герострата, тот еще был псих. – Гущин кивнул. – Мне эксперт звонил – на статуэтке отпечатки пальцев Смоловского и Хохлова, Хохлова свежие, Смоловского – старые, а также кровь и ДНК Ильи Громова.
Глава 37
Госпиталь
– Того видео, которое Смоловский купил у Гусевых за баснословные деньги, ни в его телефоне, ни в ноутбуке нет. Все это еще ночью проверили, – сказал полковник Гущин. – Он его кому-то отослал. Возможно, он и расправу над Громовым снимал на мобильный, и видео тоже отослал. Правда, контактов в его электронной почте не обнаружено, наши спецы сказали – возможно, пересылал разово в мессенджерах и потом контакты удалил. В разговоре со мной он упоминал женщину, не называл ее имени, говорил «ОНА». Тон его при этом… ну, вы слышали на записи… А вот что в Отрадном розыск установил, ознакомьтесь – рапорты утром пришли.
Рапорты оперативников содержали лаконичную, однако весьма важную информацию: в дачном поселке Отрадное, откуда предположительно был похищен официант Вячеслав Крутов, полицейские разыскали свидетелей – пожилую супружескую пару, дачников. По их словам, в начале восьмого в тот самый вечер они возвращались с рынка, куда ездили за продуктами со скидкой в час распродажи перед закрытием. Супруги от электрички шли по дачной дороге, тащили сумки на колесиках, набитые продуктами. Жена замешкалась, остановилась завязать шнурок на кроссовке. А муж медленно пошел по дачной дороге вперед. Это было как раз недалеко от улицы, где располагался дом Крутовых. Внезапно он увидел незнакомку – худую блондинку в медицинской маске, в черной кожаной куртке и высоких ботинках-берцах, он описал ее словами «вроде из этих, которые на мотоциклах гоняют, так она выглядела, хотя по возрасту уже и не очень молодая, не девочка двадцатилетняя». Женщина вела на поводке со шлейкой маленькую мохнатую собачку, словно выгуливала ее. Мужчина показал, что неплохо знает жителей поселка Отрадное – и дачников, и местных, но эту даму с собачкой никогда прежде не встречал. Женщина увидела его и направилась прямо к нему, словно хотела что-то спросить. В руках она несла черную шерстяную накидку типа пончо.
