Полковнику Гущину позвонили оперативники, отправленные в Дарьино в госпиталь. Они докладывали, что Марию Павлову, волонтерку христианской монастырской общины, в госпитале последний раз видели три дня назад – она отработала свою смену. У нее были выходные дни. А вот Нину Кавалерову в госпитале в Дарьине не видели уже больше недели. И прежде она являлась на работу не регулярно, а отрабатывала лишь разовые смены – волонтеры работали в госпитале как постоянно, так и преходяще, и как раз к преходящим и относилась Нина Кавалерова.
Полковник Гущин выслушал доклад оперативников молча, потом все внимание его сконцентрировалось на косынке – эксперт-криминалист осторожно разрезал ее, не трогая узла, и снял, положил рядом с трупом на брезент. Полковник Гущин подошел и опустился на колени, он не прикасался к косынке, но разглядывал ее пристально.
– Сухая, на наше счастье, вода на нее не попала. Узел сбоку под ухом. А что это? – Он внезапно низко наклонился над косынкой.
Эксперт тоже наклонился, оказавшись очень близко, и Гущин резко отпрянул от него, однако…
– Я вчера делал тест на ковид, – шепнул ему эксперт почти интимно. – Мы в отпуск с женой решили ехать, в отеле требуют справку. Тест отрицательный. Не тревожьтесь так. А это… у нас фрагменты ногтевого лака. – Он потянулся к чемодану с оборудованием, извлек пинцет, ватный тампон и осторожно подхватил что-то с косынки, укладывая на вату.
Соринки с неровными краями – глянец розового цвета.
– Фрагменты розового ногтевого лака в районе узла, – тихо произнес полковник Гущин. – Косынку пытались снять с шеи, когда все было уже кончено. Хотели забрать с собой эту улику. Но узел очень туго затянулся, поэтому ничего не вышло. У самой Марии Павловой ногти – посмотрите – не накрашены, коротко обрезаны… она же полумонашка… А здесь женский розовый лак.
В эту минуту Макар подумал, что полковник гениален! Но вслух высказывать свои эмоции не стал.
Опять мобильный звонит!
– Да, слушаю. – Гущин оторвался от созерцания соринок лака и ответил на звонок.
– Федор Матвеевич, мы по адресу здесь у Курского вокзала, – докладывал старший опергруппы, которого Гущин еще по дороге к Пужаловой горе отправил в срочном порядке разбираться с соседкой Нины Кавалеровой. – Старуха неадекватная, нам она тоже дверь не открыла. Мы спросили у соседей этажом ниже, те нам дали телефон ее дочери, к счастью, она недалеко живет, примчалась сюда к матери. Вместе ее уговорили нам открыть и рассказать, что знает. Но она утверждает странные вещи.
– Какие именно? – Гущин включил громкую связь.
– Нина Кавалерова действительно была ее соседкой. Но она умерла не от коронавируса, как вы нам сказали. Соседка говорит… Кавалеровой нет в живых уже три года!
– А с кем же мы встречались в ее квартире? – воскликнул Макар.
– Тихо. – Гущин поднял руку. – Она умерла три года назад?
– Да! Соседка это утверждает. Кавалерова умерла от инфаркта, она была сердечница, жила одна, но в последний год перед смертью за ней постоянно ухаживала сиделка.
– Полная женщина? Ее ровесница – лет шестидесяти?
– Нет. Сиделка была откуда-то из Средней Азии, то ли узбечка, то ли таджичка, по-русски плохо говорила. Старуха-соседка с ней не общалась. А потом у Кавалеровой случился третий инфаркт, и ее забрали в какую-то больницу.
– А ее квартира? Наследники?
– Старуха понятия не имеет. У нее самой потом случился инсульт – это нам дочь сказала. И дочка ничего про соседей из этой квартиры не знает. Будем в домоуправлении сейчас справки наводить, потому что больше от неадекватной бабки мы ничего не добьемся.
– А кто же с нами говорил в той квартире, называя себя Ниной Борисовной Кавалеровой? – снова не удержался Макар. – И кто… кто был там, на перекрестке, когда они с Павловой опознали…
– Ты еще не понял, кузен? – спросил полковник Гущин. – Ты не понял, кто это был?
– ОНА?! – Макар глянул на молчащего Клавдия Мамонтова.
– ОНА. – Гущин смотрел на задушенную Павлову. – И это тоже ЕЕ рук дело. На этот раз пришлось самой убить.
– Но… нет… нет! Вы что? Я же помню ее. Такая тетка… обыкновенная… толстая, болтливая… такая вся простая… Такие на базаре, в электричке с сумками-колясками, на даче у клумб с георгинами… Она самая обычная тетка! Пенсионерка! Подрабатывала в госпитале, потому что пенсия маленькая и она нуждалась! А здесь у нас такое… мистерии, гекатеи… жертвоприношения! Дикая жестокость и ритуал… Да разве она смогла бы придумать, разве она смогла бы все это сделать? Так фанатично подчинить их себе? Эта недалекая старая клуша…
– ОНА не то, чем кажется, Макар, – сказал Клавдий Мамонтов. – Мы просто видели лишь одну ее ипостась. Вспомни, ты же сам нам об этом говорил. Облики Гекаты, ипостаси, их несколько. Три лика Гекаты. А мы видели пока только один.
– Этого не может быть! – отрезал Макар. – Потому что этого не может быть никогда. Мало ли что я плел. Это все в книжках и не у нас – Фрейзер, Фрейд, Роберт Грейвс, вся эта заумь. А у нас Пужалова гора! Вот наша реальность. И я ее помню – эту бабу… никогда она не смогла бы стать… превратиться… Да какая из нее Праматерь?!
– Она не то, чем кажется. – Полковник Гущин положил Макару руку на плечо. – Не кричи, кузен. Мы должны найти все на нее, что сумеем. Она предъявила паспорт, когда ее допрашивали наши, на имя Кавалеровой Нины Борисовны, на тот момент покойницы, значит, паспорт липовый. Но в квартире, возможно, остались ее отпечатки. Наши там сейчас все обработают, что-нибудь да найдут. Проверим отпечатки на судимость. И потом… Клавдий, помнишь ту однофамилицу из госпиталя – я еще оговорил тебя… Она ведь тоже Кавалерова?
– Кавалерова Наина Викторовна. – Клавдий кивнул. – Я запомнил, подумал – как странно – Наина и Нина. Пушкина вспомнил… Вы считаете, это не однофамилица, а один и тот же человек?
– Документы разные. – Полковник Гущин думал. – При устройстве на работу в госпиталь даже у волонтеров требуют документы, паспорт, медицинский полис, так что бумаги бумагами… Будем отталкиваться от фамилии и имени. Проверим по базам данным. Эти две другие ее ипостаси, как вы выражаетесь, они должны где-то оставить свой материальный след.
Глава 49
Праматерь?
Но со следами было трудно…
Разве следы держатся на воде?
А в тумане заметен след?
А в небе? Белая полоса, вспоровшая небосвод, тает прямо на глазах…
Нину Борисовну Кавалерову проверили по всем банкам данных – как локальным, столичного региона, так и федеральным. И ничего. Ноль.
Проверили по всем банкам данных и Кавалерову Наину Викторовну – и тоже никаких результатов.
В госпиталь Экспо на этот раз отправился один Клавдий Мамонтов – по заданию полковника Гущина он поднял все документы на волонтерку Наину Кавалерову. Их оказалось немного – паспортные данные, страховой полис и адрес. Клавдий, как только увидел его, понял – а вот это уже что-то, ибо адрес Наины Кавалеровой, указанный ею в анкете госпиталя, совпал с адресом квартиры у Курского вокзала. Клавдий Мамонтов тут же позвонил полковнику Гущину и сообщил важную новость – тот с Макаром как раз вернулся в квартиру у Курского вокзала, где полицейские вскрыли дверь и начали детальный осмотр и обыск.
