Не то чтобы она ему не нравилась. Да нет, нравилась. Когда-то он точно мечтал о Монике, но очень давно, когда она была замужем за братом Рут. Возможно, Кэллэдайн просто хотел того, что не мог получить. В эти дни Моника была скорее другом, утешением, даже его рупором. Но для отношений этого было мало. Он знал свои недостатки, и отношения с женщинами занимали первое место в списке неудач. Том Кэллэдайн был женат и развелся, причем до своего двадцать первого дня рождения. Он совершал ошибки, всегда ставил работу на первое место и сомневался, что сейчас сможет измениться.
Пожилые люди сидели полукругом в огромных креслах с высокими спинками и подставками для ног. Его мать сидела в самом конце, так что Том смог присесть рядом с ней.
— Ты не очень хорошо себя чувствуешь? — Сын потянулся к ее руке. Мать не ответила и даже не заметила его присутствия. Ее ноги, как и говорила Моника, были забинтованы, но пожилая женщина чувствовала себя вполне комфортно.
Все произошло очень быстро. Мать всегда руководила собственной жизнью и делала все возможное, чтобы организовать его, а потом словно щелкнул выключатель. Мать Тома оказалась здесь. Если сравнивать с другими домами престарелых, то это место было прекрасным, с дополнительным преимуществом в том, что Моника была управляющей, но не в таком месте представлял себе мать в конце ее жизни Том Кэллэдайн.
Мужчина легонько похлопал ее по худой руке. Кожа матери была похожа на бумагу, сморщенную и покрытую коричневыми пятнами. Серьезный возраст. Мужчина все еще не мог прийти в себя. Когда же все так изменилось?
* * *
Келли Григгс пошевелилась и застонала в темноте. Молодая женщина щелкнула выключателем лампы у кровати и выругалась, когда поняла — лампочка перегорела. Келли перевернулась, снова застонала и зажала уши руками, словно защищалась. Крошечная спальня наполнилась таким пронзительным воплем, на который способен только младенец. Этот звук требовал немедленного внимания.
Девушка перекатилась через кровать и потерла усталые глаза. В люльке, стоявшей рядом с ней на полу, она едва различала голодный сверток, нетерпеливо извивающийся, когда малыш засовывал крошечные кулачки в сосущий рот. Пусть Джек и был очень голоден, но ему придется подождать, пока она разберется с молоком. Келли пошарила в шкафчике возле кровати в поисках сигарет и зажигалки.
Она должна позаботиться о крошечном сыне, решила Келли, закуривая сигарету и осторожно двигаясь по темной спальне в сторону кухни. Очень скоро все обитатели соседнего жилья проснутся, а она не могла так рисковать. С ними и так было трудно ладить.
Середина ночи. Келли Григгс просто не могла продолжать эту изнуряющую рутину неделю за неделей. Она споткнулась и услышала стук, стук из соседней квартиры.
— Старая склочница уже проснулась, — сказала Келли кричащему малышу. Пожилая женщина по соседству стучала палкой в стену и пыталась побудить Григгс к действию.
— Ради бога, да накорми уже его, Келли!
Стены, похоже, сделаны из картона, раздраженно подумала молодая женщина и провела рукой по длинным темным волосам.
— Ты уже всех подняла на ноги, корова ленивая! — Раздался последний удар в стену.
Келли Григгс была не ленивой, а усталой и измученной тяжелой работой. Ей нужно заботиться о ребенке и найти новую работу. Айс обещал помочь. Правда, он обещал ей помочь еще в тот день, когда родился Джек. Это было целых три месяца назад, и Келли могла по пальцам одной руки сосчитать, сколько раз видела его с тех пор.
Келли зажгла газовую конфорку в маленькой кухне и на ходу включила свет. Она вылила приготовленное заранее молоко в кастрюлю, чтобы оно нагрелось, и подняла заплаканного младенца с кровати.
Женщина услышала стук, стук в дверь. Чертовы соседи зашли слишком далеко. Маленькие дети плачут, и она ничего не могла с этим поделать.
— Проваливай! — закричала Келли Григгс, покачивая Джека на руках.
Через несколько мгновений она перелила молоко в бутылочку и сунула малышу в рот. Наконец он замолчал. Келли дала бы тому, кто подошел к ее двери, хорошую порку. Она была в боевом настроении.
Однако коридор был пуст, а в соседних квартирах было темно и тихо. Стучавший сделал это довольно резко. Затем, опустив вниз глаза, Келли увидела ее — сумку, перевязанную розовой лентой и с прикрепленной к ней запиской. Ее бросили на пороге.
Кто-то шутит. Неужели ей принесли что-то отвратительное в качестве расплаты за шум? Молодую женщину так и подмывало отправить сумку прямо в мусорное ведро, но вместо этого Келли подняла ее, швырнула на стол и расстегнула.
То, что она увидела, заставило Григгс недоверчиво сморгнуть. Кто-то оставил у нее на пороге сумку с деньгами. Этот факт в любом случае был довольно приятным. Сумка, полная денег и перевязанная красивой розовой лентой, подумала Келли и почувствовала пальцами гладкость ткани.
Она вывалила деньги на стол и наблюдала, как они перекатываются маленькими трубчатыми пачками, скрепленными резинками. Айс, тут же подумала молодая женщина. Так он хранил свои деньги. Он скатывал их, а потом прятал на теле, в карманах и даже в носках.
Почему? Зачем Айс это сделал? Почему просто не постучать и не войти? Почему не отдать ей деньги лично? До сих пор он не дал ей ни пенни, вот почему Келли трудилась в кафе каждую свободную минуту.
Она развернула записку. Красной ручкой было нацарапано: «Ты сделала доброе дело». Что это значит? Что это за дело? Когда это было?
Должно быть, у Айса какие-то неприятности, и он не хочет, чтобы Келли Григгс была в них замешана. Человек, подбросивший ей деньги, был очень внимателен, но Айс не отличался вниманием к ней — не в его правилах. Айс мог рассказывать о большом куше, но это была лишь болтовня. Так что же это было? Зачем все эти деньги и почему Айс скрывается?
Глава 7
Вторник
Том Кэллэдайн блуждал где-то между сном и мыслями о матери. Она звала его, нажимала на эту чертову кнопку звонка, которую иногда носила на шее. Фреда Кэллэдайн не была счастлива… Но по какой-то причине не могла сказать сыну почему.
Пронзительный и близкий звук был все громче. Кэллэдайн внезапно встряхнулся и только потом понял, что это такое. Некоторое время он возился с одеялом, после протянул руку к прикроватному столику и взял вибрирующий мобильник. На экране было написано «Рут».
— Я иду на пустырь. Появились новые части тела. По словам констебля, который связался со мной, творится ужасный беспорядок.
— Ладно, встретимся там.
Мужчина резко проснулся. Впрочем, он даже не знал, спал или нет. Слишком многое было у Тома на уме — мать, Моника и, конечно, дело.
Он знал, что это только вопрос времени. Кто бы ни был виновен, он не мог долго хранить тела. Это непрактично. Рано или поздно останки бедолаг должны всплыть. Кэллэдайн предположил, что преступник не слишком беспокоился, где оставлять остальные части, так что пустырь мог служить таким же хорошим местом, как и любое другое.
