– А страна такая есть? – спросил, улыбаясь, Антон. Он уже почувствовал ученость грека на себе.
– Страна есть. По названию полуострова.
– Ну и хорошо. Я знал такую страну, как Германия, где жили одни немцы.
Грек упер взгляд в небо и задумался. Пользуясь его молчанием, гладиатор произнес:
– Я тоже готов служить вам, господин.
– А ты? – Антон спросил у замершего краснодеревщика. Тот вздрогнул и замялся.
– Я… я…
Грек отвесил ему подзатыльник.
– Не мямли!
– Я к-к-к-как все! – заикаясь, ответил тот.
– Понятно. Осталось разобраться с освобожденными женщинами востока.
Он подошел к замершей кучке женщин. Они цеплялись руками друг за друга и, прикрывшись платками, смотрели на представление, которое устроил Антон, худыми замученными зверьками.
– Так, Зульфия! Зухра! Зарида!.. – вспомнив кино «Белое солнце пустыни» насмешливо проговорил Антон. Две женщины, стоящие первыми, вздрогнули. Та, что стояла впереди, прикрывая своим телом других, неожиданно спросила на общеимперском:
– Откуда, господин, знает наши имена?
– Мгм. Не дуры, значит, – вслух удивился Антон. – Притворялись. Имена узнать нетрудно. Мне их сообщил… в общем сообщило Белое солнце пустыни. Но то, что вы говорите и понимаете имперский язык, я не знал. Гюльчатай среди вас нет?
– Не-ет, – неожиданно в один голос заревели женщины. – Она померла-а.
Оторопели все, в том числе и Антон. Он просто пошутил, а оно вон как вышло.
– Так! Отставить плач! – скомандовал Антон, и плач мгновенно прекратился. – Что вы умеете делать?
– Мы можем ткать ковры, ткани. Шить одежду. Пасти верблюдов, готовить мансаф
[119], играть на думбеке и на удде…
[20]
– Хорошо, ткачихи мне нужны. Купим вам ткацкие станки… и все, что нужно.
Замуж хотите?
– Хотим! – хором воскликнули пять женских ртов.
– Хорошо работайте – и купите себе мужей. Каких выберете.
Антон оглянулся и увидел удивленные широко раскрытые рты всех, кто слушал это представление. В том числе и надсмотрщика. Он опомнился первым.
– Я их забираю! – воскликнул он.
– Пшел вон, пес смердящий! – кинул в его сторону Антон. – Нето шеру на ужин отдам. – Надсмотрщик посмотрел на показавшего в смехе зубы шера и поспешил ретироваться.
– Забирай, Франси, пополнение и определи их на ночевку. Деньги у тебя еще остались?
– Практически нет, – ответила она.
– Десять таланов тебе хватит?
– Конечно! – радостно воскликнула Франси.
– Выдай ей, Торвал. Иначе она нас голодом заморит. Шер, беззвучно смеясь, отсчитал ей десять монет.
– Тебе бы поучиться у своего милорда торговать, – продолжая смеяться, заявил он. – Сэр умудрился продать работорговцу старые сапоги своего отца за талан серебра. – Он оставил стоять с открытым ртом Франси и, махнув рукой Антону, предложил ему следовать за ним в харчевню постоялого двора. На пороге он обернулся.
– Забыл сказать, Франси. Твой милорд вернул столовый сервиз, украденный наемниками. – И, громко хохоча над пораженным видом женщины и произведенным эффектом, зашел в харчевню.
Но Франси быстро пришла в себя. Она сурово посмотрела на женщин.
– Чего рты разинули, бесстыдницы? На уде они играть умеют! На мужском уде любая баба играть умеет. Тут ума большого не надо. Посмотрим, какие вы ткачихи…
– Госпожа, удд – это такой струнный инструмент, а не то, что вы подумали… – загомонили женщины наперебой.
– Ну так бы и сказали, мандалайка.
– Госпожа, мандалайка – это то, что у женщин… Между ног.
Антон, смеясь и качая головой от этого женского разговора, оставил их. Утром он встал злой и невыспавшийся.
– Я с тобой, Торвал, в одной комнате больше спать не буду…
– Так не спите, кто вам, сэр, мешает. Постоялый двор большой… Ты давай, Антей, поднимайся. Продадим лошадь. Пройдем по портняжкам, и домой надо возвращаться. Еще надо нанять воз, Зузру с Мухрой довезти. С их мандалайками! – и он, не выдержав, расхохотался. – Мне как Эрзай их разговор передал, так я всю ночь уснуть не мог…
– Спал ты как… – Антон запнулся, не зная, какое слово подобрать. – И храпел… Надо бы наших новых слуг приодеть. А то все оборванные. Бабы вроде ничего, в шароварах и платках. Купим ткани, они себе сами пошьют.
– В чем проблема? Пошли к скупщику, у него много чего есть. Завтракать будешь?
– Нет.
Взяв с собой троих новых слуг, Антон и Торвал отбыли на рынок.
Перед уходом в дверях их встретил гладиатор.
– Господин? Мне бы какое оружие, я бы вас охранял, – попросил он.
– А тебя как зовут?
– Сильтак, господин.
– Оружие, говоришь? А давай! Торвал, отдай ему снаряжение сумеречного убийцы.
Шер хмыкнул, но вернулся в комнату. Вышел и протянул портупею с дротиками Сильтаку. Тот ловко все нацепил, подогнал под себя, вытащил пару дротиков и на глазах изумленного Антона лихо закрутил их одними пальцами. Затем так же ловко вогнал их обратно в кожаные ножны.
– Пойдет, – удовлетворенно произнес он. – И колоть можно, и кидать.
– Ты раньше с такими сталкивался? – спросил Антон.
– Да, господин, был один такой умелец… недолго прожил.
– Недолго, говоришь? Ну, пошли, охранник.
Грек презрительно поглядел на оружие, но промолчал. Краснодеревщик старался быть незаметным и прятался за спину грека.
На рынке, пока Антон глазел по сторонам, ему на ухо шепнул Сильтак:
– За нами один тип все время ходит.
Антон кивнул, показывая, что понял.
– Ты его сюда привести сможешь, не убивая?
– Сделаю, господин, – ответил гладиатор и тут же растворился в толпе покупателей. Антон стоял и смотрел на сапоги одного бедного сапожника. Он взял один сапог в руки и долго мял его. Низ у него был из толстой кожи, а верх брезентовый. – Сколько у тебя таких сапог? – спросил он.
– Двадцать пар, Ваша милость.
– А еще наделать сможешь?
– Если будут покупать, то да, смогу.
– Сотню сделаешь?
– Сотню?
