– Нашел! – радостно воскликнул Сильтак. – Он их с собой таскал.
Закончив дела в лавке и закрыв ее на замок, они ушли через черный ход и, обходя скопления людей, вернулись в пещеры.
Оставив Антона в гроте вместе со старухой, Сильтак ушел. Перед уходом пояснил, что нужны инструменты для вскрытия замка решетки.
– Осторожно вскроем ее – сказал он, – и потом так же закроем. Закатная сподобит, они не догадаются, как в святилище проникли, и нищих не подставим под удар.
– Сильтак, – остановил его Антон. – Закажи у мастеровых крест, примерно такой, какой мы установили на болоте, и принеси его до начала наших действий.
Гладиатор остановился, постоял в задумчивости и осторожно спросил:
– Вы думаете, что он поможет… нам?
– Может быть… – помолчав, ответил Антон. Сильтак кивнул, соглашаясь с ним, и ушел.
После ухода Сильтака Антон некоторое время обдумывал ситуацию и, решившись, обратился к попрошайке.
– Как твое имя? – спросил он.
– Ксила, ваша милость.
– Ксила, есть разговор.
В пещере было пусто. Нищие ушли на свои места зарабатывать медяки. Осталась одна старуха, которая уже получила свою дневную плату. В этом месте недалеко от выхода из пещер всегда горел факел. Его периодически менял немой мальчишка. Он незаметно появлялся, зажигал очередной факел и уходил.
Антон смотрел в спину мальчику, которому было не больше десяти лет, худому, с потухшим взглядом. Он словно смотрел сквозь людей, не замечая их и того, что происходит вокруг.
– Немой он. – произнесла старуха. – Его мать – золотошвейка. Приехала сюда поторговать… Ее на глазах сына снасильничали и убили трое бандитов из банды Черной воды, обобрали и кинули в воду, а мальца я подобрала… с тех пор он ни разу не заговорил. – Старуха подождала, когда парнишка уйдет, и подсела поближе.
– Что за разговор? – спросила она.
– Ты понимаешь, что после того, как мы вызволим наших товарищей, Рассветные не будут сидеть сложа руки. Начнутся поиски… Вас тоже будут трясти…
– Ах, вот ты о чем. Не беспокойся. Сильтак уже дал нам монеты за молчание. Фергузг и те трое, что слышали все, ночью уйдут. Остальные не знают о происходящем… конечно, они схватят двоих наших для сожжения в праздник, но это случилось бы и без вас. У нас есть двое безнадежно больных и старых товарищей… Они пойдут на пытки и сожжение. Перед этим мы им дадим обезболивающее средство.
Антон мысленно подивился организованности нищих. Это было странно и непонятно для его ума. С другой стороны, он мало знал о здешней жизни, но понимал, что без четкой организации они не продержались бы тут и пару лет. А так подземные пещеры стали домом для десятков бродяг и нищих. Сюда принимали всех, только плати свою десятую часть от собранных денег и, если можешь, помогай обществу.
– Хорошо, – отозвался Антон, – один вопрос решен. Но я хочу поговорить о другом. Я не чувствую стремления присоединиться к Рассвету, да и мой отец на склоне лет отошел от них… Да… – Он замолчал, обдумывая, как перейти к главному. – Я как-то понимаю, но объяснить не могу, что… Что это их озарение меня не затронуло. Оно лишь выгнало из меня глисты.
– Глисты?
– Да, я вырвал двух червяков, когда вынырнул.
Старуха невесело усмехнулась.
– Это не глисты… Хотя… их можно и так обозвать. Это зародыши…
– Какие зародыши?
– Это великая тайна Рассветных, – перешла на шепот старуха. И за космами грязных волос он увидел еще не старую женщину с живыми голубыми глазами. Старость ей придавала худоба, грязь на лице, космы немытых волос, темные круги под глазами и отсутствие передних зубов. Она придвинулась к Антону поближе.
– Про нее даже страшно говорить… Да уж, что теперь. Рассветные запускают в рот Озаряемого этих червяков, и они начинают расти в теле человека. Дают ему защиту, магические способности и тащат его к своим собратьям. Меня озаряли в империи. И я тоже пошла топиться. И из меня выползли такие же червяки. Потом я сбежала сюда и, прячась, стала нищенкой. А в империи я была… старуха отодвинулась и махнула рукой. – Но это не важно. Я теперь та, кем стала. Это все, что ты хотел мне сказать, господин?
– Нет. Я понимаю, что Рассветные не успокоятся и не дадут мне нормально жить. Хочу наладить сотрудничество с обществом. Получать информацию о том, что происходит в городе и у Рассветных… и у Закатных. Предлагаю тебе поехать со мной в мои владения. Будешь связной между мной и обществом.
– Хм. Поехать с тобой, красавчик? А почему бы и нет. Это лучше, чем жить в грязи и питаться помоями. Общество пойдет на сотрудничество с тобой… Я уверена. Спрячь сначала у себя тех четверых, что слышали наш разговор. К тебе будут приходить товарищи и рассказывать то, что ты хочешь узнать, а я буду ездить в город и по местам обителей Рассветных. Ты окажешь помощь нам деньгами и тем, что у тебя можно будет пересидеть какое-то время, а мы не подведем.
Антон кивнул, соглашаясь с ее словами. Еще он понял, что нищие – отменные конспираторы. Продуманные. И они не упускают возможности улучшить свое положение. И кто-то, очень способный, все это организовал и поддерживает.
– Ты только, красавчик, не втягивай нас в открытые разборки с культами… – старуха слегка усмехнулась. – И не попадайся им больше сам. А теперь поспи, я вижу, что ты потратил много сил. – Ксила приложила руку к голове Антона, тот зевнул, почесал плечо и, закрыв глаза, стал валиться на каменный выступ, на котором сидел. Женщина поддержала его и мягко уложила. Убрала руку. Ее трясло и, крепко сжав зубы, чтобы не застонать, она сама легла рядом с Антоном. Его тепло согрело ее, и Ксила задремала.
Ее дар снимать боль и нервное напряжение у других, был для нее проклятием. Еще не достигнув сорока лет, она превратилась в беззубую старуху. Лишь глаза, большие и синие, живые, как в молодости, всегда светились неистребимой жаждой жизни. Помимо ее воли к ней вернулась память прошлого, от которого она всегда бежала, уединялась у реки и там в слезах топила свое горе, оплакивала загубленную молодую жизнь имперской аристократки…
Беда пришла неожиданно. На нее положил глаз трибун империи Тулий Ароно. Сначала ухаживал. Втирался в доверие к ее семье. Будучи очень богатым и одним из пяти голосов простого народа, в сенате искал влиятельных друзей среди аристократов. Он хотел жениться на дочери одной из знатных семей. И выбор пал на Ксилу. Но ему было отказано. Она потом узнала, что он был Озаренный. Он, обманом заманив ее к себе в дом, похитил и изнасиловал. Над ней провели ритуал Озарения, но, не зная о ее даре, отпустили. Ксила была обездвижена, раздета догола, но все видела и видела ту мерзость, которая в нее вошла через открытый рот. Тулий и его товарищ запустили в нее червей, а затем оставили на берегу моря. Ей было ужасно отвратительно, все то, что с ней произошло, и она, как и Антон, пыталась утопиться, но, как и он, наглотавшись соленой воды, вырвала зародыши… Ксила была девушкой умной и решительной. Интриги были частью жизни аристократов, и она четко осознала: если бы она рассказала отцу, что с ней произошло, началась бы месть, и их род извели бы под корень. Это было время, когда империя разделилась, и Тулий сумел высоко подняться по своему положению. Тулий стал советником Домиции и получил огромную власть. Единственное, что ему не хватало, это брака с аристократкой. Понимая, какую беду она может принести в дом, Ксила решила пожертвовать собой. Она инсценировала свою гибель, бросив одежду на берегу моря. А дальше началась жизнь странницы. Она уплыла из империи и, наконец, обосновалась тут, где ее никто не знает. Стала помогать обществу… Будучи воспитанной в аристократической семье, она умела вести хозяйство, управлять слугами и рабами, быть прилежной женой. Но в странствиях ей эти навыки не пригодились, а больше она ничего делать не умела. Страдала, мучилась, ее насиловали. Ее красота преследовал ее и стала для нее еще одним проклятием. Бывало, ее избивали до полусмерти, выбили зубы, но она выжила и, наперекор всему, продолжала жить. Превратилась в старуху, и единственным смыслом ее жизни стала помощь обществу нищих, которое приняло ее и заботилось о ней. С этим странным сквайром она чувствовала покой. Он был другой, не такой, как все остальные… Какой? Лучшим объяснением было слово странный. Он не владел никаким даром, что было большой редкостью в этом мире. Про таких говорили «пустышка». Их тело неспособно было накапливать из мира магическую энергию, но зато это компенсировалось или умом, или здоровьем. В нем было все, и ум, и здоровье. И еще непонятная ей незамутненная совесть. Надо же, пошел топиться из-за служанки и шера! Такой может быть опорой обществу.
