Она согрелась и встала.
«Надо сходить к слепому Зигриду, рассказать о предложении сквайра», – решила она. Он много лет возглавляет Совет общества. Это он придумал правила и добился их выполнения. Он не видит глазами, но может выйти из тела и смотреть сверху. Он может проникнуть в любой дом и любую щель. Он разрешил использовать пещеры для проникновения к Рассветным. Без его слова тут никто пальцем не пошевелит.
Вечером вернулся усталый Сильтак. Принес мешок и вытащил оттуда крест. Затем связку отмычек. Из мешка достал корзину со снедью и разложил на выступе скалы. Хлеб, жареное мясо, сыр и зелень.
– Садись с нами, – обратился Антон к старухе, и та не заставила себя ждать.
Отломив кусок хлебы и жуя траву, Сильтак кратко произнес:
– Пойдем в полночь.
Антон, соглашаясь, кивнул. Разговоров дальше не было, они понимали друг друга с полуслова. Старуха в их разговор не вмешивалась. Она пожевала хлеб, запила водой и пошла на берег. Сильтак, утолив голод, лег и заснул. Антон сел рядом и стал ждать. Он снял нательный крест и положил на деревянный, шепотом стал просить:
– Госпожа Заката, освети этот крест, который я хочу поставить рядом со святилищем Рассвета. Почему ты покинула меня?.. – Не успел он произнести эту фразу, как над крестами замерцало облачко.
– Ты уже не мой служитель, иномирец, – тихо проговорил приятный женский голос. – У тебя свой путь… Но если ты будешь ставить мои символы по местам, я их освящу.
– Не твой служитель? – изумился Антон. – А чей?.. Рассветных?
– Познай себя… – Это было последнее, что он услышал.
– Познай себя? – тихо, стараясь не будить старого гладиатора, повторил Антон. – Как все туманно, словно квест в игре. Познай себя… Ладно. – Он грустно вздохнул – Раз ты так сказала, значит, это можно сделать. Буду познавать себя…
«Хватит ли только жизни?» – подумал он…
Ему предстояло о многом подумать и еще больше сделать. Его жизнь из неспешного существования захудалого владетеля с окраин королевства превратилась в борьбу за выживание. В непрестанную борьбу с непонятными ему могущественными силами… Но в этом он увидел для себя смысл новой жизни. Ему не дали времени обустроиться на новом месте, вжиться. Его взгляды на жизнь, мировоззрение дали сбой. Кем он был в прошлой жизни? Сын дорожного мастера и матери-бухгалтерши в строительной организации. Будучи несколько стеснительным, не отличающийся от сверстников какими-то талантами, скрывающий от посторонних неуверенность в себе, но способный видеть и понимать несколько больше других, он еще в школе понял, что в мире, в котором он жил, правит система. Ее называли система вертикали власти. Если ты винтик системы, то она тебя защищает, ты только ей служи. И он хотел ей служить. Не Родине, не гражданам. Это были широко употребляемые слова, но совершенно ничего не значащие для винтиков системы. Винтики обслуживали систему. А сейчас он чувствовал себя как рыба, вытащенная из воды, он был вне системы и не понимал, как в нее войти. Он видел три системы: феодальную и две культовых. Культ Заката и культ Рассвета. И еще какой-то культ Темных. Тот способ, что избрали Рассветные для вовлечения его в культ Рассвета, внушал ему отвращение. Закат отказался от него. Оставалось только два пути: лавировать между этими силами, оставаясь в системе владетелей, или податься в темный культ. Но как у него сложатся отношения с бароном? И что нужно для упрочения своей позиции? Жениться? Очень не хотелось обременять себя семьей. Все его чувства были против такого шага. А что делать?.. Мысли путались. Не имея логического завершения, сменяли одна другую, не принося покоя душе.
Появился мальчишка с факелом. Антон посмотрел на худое, желтое, безжизненное лицо паренька, который, как понял Антон его состояние, с детства потерял смысл жизни и жил просто потому, что у него было дело – менять факелы. Внутри у землянина шевельнулась жалость. Он почувствовал внутри мальца пустоту, такую же, которая образовалась у него самого после пленения. Он не видел серьезных изменений в себе, но, став бесправной жертвой тех, кто получил над ним власть и мог делать все, что заблагорассудится: избить, пытать, унизить, он стал лучше понимать тех, кто попал в такую же ситуацию. А еще он понял, как бывает безжалостна система к тем, кто идет против ее устоев. Он наконец понял, что чувствовали молодые парни и девушки, которых они, усталые и злые, тащили в полицейские участки с несанкционированных митингов. Страх и ненависть. Этот паренек был такой же жертвой разбойников, как и он, и внутри него жили две змеи, отравляя его жизнь, – те же страх и ненависть.
Неожиданно для себя Антон поднялся и решительно поманил парнишку к себе. Ему нужно было сделать свой первый шаг к освобождению от пережитого страха.
– Ты хочешь отомстить? – спросил он подошедшего мальчика, и тот сразу кивнул. – Знаешь, где находятся те, кто убил твою мать? – Мальчишка вновь кивнул.
– Пошли, покажешь. – Антон надел на спину чехол с молотом. Мальчишка поменял факел и направился на выход.
Они прошли по реке, по пояс в воде, вдоль причалов и приземистых бревенчатых складов. На черной воде отсвечивал свет полной луны, серебря круги от разбегающихся волн. Пахло тиной и сыростью. На берегу было тихо.
Брели молча и наконец вышли к портовым баракам, где обитали портовые грузчики, стоял трактир и десятки ветхих, почерневших от дождей и ветров деревянных лачуг рыбаков. Мальчик решительно вышел из воды и направился к лачугам. Они прошли мимо вытащенных на берег лодок, развешанных сетей и подошли к крайней слева, вросшей в землю хибаре. Из щелей между дверью и косяком проникал тусклый свет.
Мальчик остановился и показал рукой. Антон кивнул, сообщая, что понял. Вытащил из-за головы молот и осторожно, на цыпочках, подошел к двери. Из-за нее слышался приглушенный разговор и стук. Дверь была закрыта изнутри. Мальчик присел и приник глазом к щели. Поднявшись, показал три пальца.
«Трое, значит», – понял Антон и шепотом спросил:
– Там все?
Парнишка кивнул.
– Ну, с богом! – подбадривая себя, негромко произнес Антон и, размахнувшись, ударил по двери в районе задвижки.
Дверь с громким шумом раскрылась. Антон пригнулся и шагнул внутрь. Посередине небольшой комнаты, тускло освещенной фонарем, висящим у потолка, стояла бочка вверх дном. На ней были разбросаны игральные кости. Стояла бутылка мутного самогона и три оловянные кружки.
«Меняются миры. Не меняются только игры бандитов и пиратов», – с каким-то презрительным сарказмом подумал он.
На него уставились три красные рожи.
Антон не стал ждать их реакции. Он сделал шаг в комнату и первому бандиту справа нанес боковой удар молотом по лицу. Бандита смело с табурета, словно в него выстрелила пушка. Второго, который стал подниматься, он обратным движением ударил в живот, а третьего следом ногой в широко раскрытый от удивления рот.
Мимо него пронеслась тень, и с глухим рычанием парнишка с ножом в руке вцепился в бандита, которому достался удар молотом в живот. Надо признать, мальчик действовал быстро и с пониманием того, что он собирался сделать. Взмах ножа по яремной вене, и он прыгает на поднимающегося третьего бандита. Тот, закрыв лицо руками, тихо подвывал. Мальчик нанес удар ножом в живот, потом еще один и еще раз, после чего оттолкнул бандита от себя и кинулся к третьему. Но это оказалось лишним. Лицо бандита напоминало окровавленную маску без носа и рта.
