– А такой. Каждый должен заниматься своим делом. Крестьянин работать, купец торговать, охотник охотиться. А сэр должен или воевать, или добывать трофеи на охоте, чтобы похвалиться. А то за что его уважать будут? Не за что! Вот.
– Это что же получается? По твоим словам, Флапий, сэрам больше нечем похвалиться, как рассказывать, сколько он медведей убил и сколько врагов зарубил?
– А что еще ему делать? За него работают, его кормят, поят, одевают… Для рыцаря главное – совершать подвиги. А где их можно совершить? На войне и на охоте. Чтоб все, значит, видели удаль и воинское умение. Чтоб, значит, понимали – не зря этот сэр на свет родился. Он настоящий Благородный человек. Слово «благородный» старый слуга выделил голосом.
– Это, по – твоему, и есть благородство? – скривился Антон.
– Да! – твердо ответил непреклонный Флапий.
– Да уж, – только это и смог произнести Антон.
В глубине души он понимал, что Флапий по-своему прав. Такой здесь мир, со своими правилами. Благородный человек не должен опускаться до занятия трудом. Он должен быть выше этого, но что ему тогда остается делать? Жрать, пить, девок крестьянских портить, а славу добывать на войне или охоте. Ну и хвалиться трофеями. По ним судят о благородстве сэра.
«Придется соответствовать», – смиряясь, мысленно согласился он со словами слуги. Но просто так убивать медведей не хотел, поэтому в запальчивости выпалил:
– Значит, так! Я двух мишек завалил? Завалил. Никто не может меня упрекнуть, что я не был на охоте. Ермидан! – обратился он к разведчику, – тебе задание, добудь двух медведей. Чтобы у меня были трофеи с целыми головами.
– Да как же так! – воскликнул пораженный Флапий. – Это же… Это же…
– Да что ты заладил «это же, это же», – раздраженно перебил его Антон. – Я убил медведей своими руками или нет?
– Убили, милорд, но неправильно убили.
– Тьфу на тебя, пиявка болотная, вот присосался, – в сердцах проговорил Антон. – Завтра будем еще охотиться. Добуду я тебе медведя с помощью рогатины.
Он хмуро развернулся и зашагал к пещере. Его догнал Ермидан.
– Милорд, так медведя добывать или нет? – спросил он.
– Не надо, Ермидан. Тут, видишь, какое дело, – Антон зыркнул на довольного Флапия и едко произнес: – Его надо добыть благородным способом.
– Тогда у меня к вам просьба.
– Да, Говори.
– Мы тут с братьями девок присмотрели, жениться хотим…
– Хотите – женитесь. Совет вам да любовь.
– Не все так просто, милорд. Это девки горцев.
– Горцев? И что, они не хотят?
– Хотят. Но Боудика выставила условие, за каждую девку мы должны привести в племя по мужику. А где их взять? Только на рынке рабов. Купите нам рабов, а мы отработаем.
Антон остановился.
– Ага. Значит, эта ушлая баба хочет выкуп за девок. Хм. С чего бы это? Я знаю, что тут принято давать приданое за девками. У них что, по-другому?
– Нет. Так же, но у них нехватка мужиков. Вот она девок и продает. А девки, ух! Огонь! За такую и двух мужиков не жалко.
– Не жалко, говоришь… А давай навестим Боудику, посмотрим, что покупаем. Скажи братьям, чтобы медведя положили на волокуши. преподнесем ей подарок.
Через два часа они прибыли в деревню горцев. Те уже нарыли землянки вдоль реки. Установили легкие постройки из жердей и ивовых прутьев. Из камней сложили очаги. Обживались, короче.
Боудика их встретила с нескрываемой радостью. Медведя тут же забрали воины, а их усадили на шкуры горного барса в жилище вождя. Из тех же жердей и прутьев. Стены только были обмазаны глиной и побелены внутри. Антон огляделся и подумал:
«Да, зимой тут будет холодновато».
– Будь здрава, Боудика, – поприветствовал женщину Антон. – Как обустраиваетесь? Есть ли в чем нужда?
– И ты будь здоров, сэр Молот.
– Кто? – Антон удивленно вздернул брови.
– А ты не знаешь свое прозвище? – засмеялась она. – Из-за твоего молота, что ты таскаешь везде с собой, тебя твои подданные прозвали Молотом.
– Хм… Молотом, значит, – Антон посмотрел на сидящего бесстрастного Ермидана. – Тот делал вид, что это его не касается. – Ну, Молот, значит, Молот, – не стал спорить Антон. – Как у тебя дела?
– Вот, обживаемся. Благодарю за дары. Крупа и мука нам очень помогли. Да и места тут хорошие. Зверя много. Лес, да и река рядом. К зиме нароем землянки и будем рубить лес для домов. По весне начнем строиться.
– Хорошо… Тут такое дело. Мои парни присмотрели твоих девок…
Боудика с ухмылкой посмотрела на Ермидана.
– Наслышана. А ты что, сватаешь их?
– Сватать не сватаю, но интересуюсь. Ты же девок как бы продаешь… Пришел на товар посмотреть.
Женщина нахмурилась.
– Я не торгую своими людьми…
– А как же твое условие привести мужиков?
– А я их меняю. – Боудика прямо посмотрела в глаза Антона. – Нам надо подниматься.
– Понимаю. Ну, зови девок. Посмотреть хочу, на что меняю. Тебе, кстати, каких мужчин надо, воинов, ремесленников?
– Воины не нужны. Мы под твоей защитой. Скоро свои подрастут. Ремесленников приведи, тех, кто по дереву работает, дома может ставить, мебель мастерить. Гончар нужен. Кузнец.
– Приведу, а что ты дашь за девками? Какое приданое?
– Будет приданое. Золото дам. Она нагнулась и достала из-под шкуры кожаный мешочек и кинула его на колени Антону. Тот недоверчиво его открыл и высыпал на руку золотистый песок с небольшими зернами.
– За каждую девку дам по такому мешку. – произнесла Боудика.
У Антона вспыхнули глаза.
– Идет, – согласился он. – Если тебе нужно больше мужчин, то за каждый такой мешочек я приведу тебе двоих.
– Мне нужны брони, как у твоих воинов, – вступила в торг Боудика, – за комплект по мешку. Мужиков я обменяю на баб… Они здесь, я вижу, в цене – сказала это и рассмеялась. – Знала бы это, давно сюда пришла бы, – и кокетливо посмотрела на Антона. Тот сделал вид, что не понял ее намека.
– Значит, тебе нужен плотник, столяр, гончар и кузнец? – уточнил он.
– Милорд, – встрепенулся Ермидан, – мои друзья, их двое, тоже хотят служить вам. Им тоже нужны девушки из этого племени… только где мы будем жить? Наверху слишком далеко…
– Я прикажу низинным поставить пять домов у лесопилки для вас. Лес есть и высушен. Для лесосплава его достаточно нарубили…
– Ты погонишь рекой лес? – неожиданно спросила Боудика.
– Да, погоню. По осени в степь. А что?
– Мы занимались лесосплавом, можем пригодиться и тебе, расплатишься тем же лесом, часть будет наша.
