Ладно, была не была, – наконец решил он. Лучшего из этой ситуации все равно не вытащить.
А больше всех рискует тот – кто вообще не рискует.
Напоследок Тимур повторил весь порядок будущих действий, проверил их логичность – и уверился в микроскопических шансах на успех. Авось сработает. Будет импровизировать на ходу.
Тимур почувствовал прилив оживления – как всегда, когда он шел на крупный риск.
Ну, погнали!
Начал он с мелкой дрожи рук. Затем, пообвыкшись, задергал ногами. Потом подключил шею и мышцы спины.
Перебарщивать нельзя, все нужно сделать реалистично.
Эпилептический припадок. Он видел это в каком-то глуповатом фильме – и там это сработало: заключенный сбежал.
Но жизнь ведь не кино, верно?.. Тимур готовился к худшему.
– Итак, мы возвращаемся к вам после рекламной паузы…
– Которая длилась дольше, чем сама программа… – заметил Штрасс.
– …чтобы продолжить разговор о Культуре XXI века. А точнее – о новом авангардном полотне «В антракте тайного ужина». На первый взгляд – просто кошмар! Возмутительно! Разве это не святотатство, Штрасс? Объясните нам!
– Отнюдь. Все картины на библейские сюжеты…
Томас методично чмокал, вязал – и совершенно не замечал, как реалистично дрыгается Тимур…
За шумом телевизора Томас не слышал, как дребезжала цепь и скрипела кровать. Пожалуй, даже взгляни он на Тимура – все равно бы ничего не рассмотрел. Томас слишком завяз в тревожных мыслях.
Неизвестно, как долго Тимур мог правдоподобно симулировать, поэтому вскоре – он пошел ва-банк.
– Аргх!!! Ы-ы-ы!!! А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! – заорал Тимур так, будто с него сдирали кожу.
Томас с испуга рванул спицы столь сильно – что все его бордовое творение пошло прахом. Вязанка стала похожа на сморщенную уродливую свеклу.
Томас поднялся и, прижав свеклу к груди, – отупело и с ужасом уставился на Тимура. Тот продолжал истошно орать.
– Все картины на библейские сюжеты чрезмерно однотипны – и максимально удалены от реального человека. Все это миф, а миф в принципе неприземлен и бесчеловечен – иначе это уже не миф, а быт. Стилистика средневековья и ренессанса, и, конечно же, сказалось влияние церкви – догматичное и ограничивающее.
Все это в прошлом, Герберт. Современная культура должна стремиться ближе к быту и человеку – встать на один с ним уровень. И она должна быть воспринимаема массами, или же – это не Искусство, а пережитки прошлого и элитарный снобизм.
Все картины на библейские сцены следует переписать на новый лад. А про святотатство… Теперь каждый сам себе цензор, Герберт, – и это прекрасно! Сам факт существования этой картины говорит о той свободе и высоте, которой достигла человеческая культура…
Томас выронил вязанку – и подбежал к изножью кровати.
Секунд пять он смотрел, как Тимур орет и трясется. Разглядывал пузырящуюся на его губах пену.
Затем Томас в панике обозрел комнату. Оглянулся на стол, где лежал телефон. Неистово зачесал предплечье.
Тимур хотел, чтобы убийца приблизился. Но при этом будет очень скверно, если он подойдет к постели не с той стороны.
Цепь от наручников сильно ограничивала диапазон его атак.
Поэтому Тимур стал дергаться сильнее – и быстро смещаться к краю кровати, в сторону тумбочки. Типа вот-вот – и он грохнется.
К его удивлению, это сработало!
– Штрасс, вы точно говорите именно про эту картину?.. Что я вижу, так это полотно-панорама с отсылкой на «Тайную вечерю» да Винчи, на которой изображен ряд из тринадцати жоп, сидящих на корточках на песчаном грунте. И под каждой задницей – куча говна.
Не слишком ли это… приземленно? Как-то меня возмущает такая материалистическая бездуховность библейской сцены. И это точно – Искусство?
Томас подошел к Тимуру со стороны тумбочки. Он потянулся к его плечам обеими руками – видимо, хотел отодвинуть «эпилептика» в центр или прижать к кровати.
Тимур схватил убийцу за левое запястье – и, выворачивая руку, навалился на локоть.
Томас грохнулся на колено – и с размаху крепко треснулся лбом о грань тумбочки. Этого Тимур не предвидел – но удача была на его стороне.
Он отпустил локоть и без замаха дважды ударил в скулу убийце. Нельзя дать ему время прийти в себя.
Затем Тимур перевалился на бок – и всем весом опустился на лопатку, вдавливая голову убийцы в дерево и выгибая ему руку.
Кость затрещала. Томас взвыл.
– Безусловно, это Искусство, Герберт. В вас говорят стереотипы и дурное воспитание. Будьте толерантнее и чуточку мудрее…
Приглядитесь. Все жопы разные – а изобразить тринадцать отличных задниц не так уж и просто, знаете ли…
Из этого положения Тимур приподнялся – и даже встал на правую ногу. Так он мог быстро дотянуться до светильника.
Тимур дернул лампу – молясь, чтобы длины шнура хватило.
Снова повезло. Еще он боялся, что светильник окажется выкрашенной пластиковой ерундой, – но попался хороший металл под бронзу. Тяжелый.
Тимур начал донышком периодично, как по наковальне, бить пока горячо. Томас приподнимал голову, получал по затылку – и по инерции лбом и носом въезжал в ребро тумбочки.
Бил Тимур со всей силы.
– Попка Христа совершенно без волос, она невинна. Дополняет образ белоснежная – непорочная – хламида. Ягодички поблескивают в вечернем солнышке – их будто намазали маслицем…
А задница Иуды? Настолько волосатая – что противно! Она отталкивает с первого взгляда!
После семи или восьми ударов убийца размяк – последняя атака пришлась вскользь.
Томас как-то неловко – будто все его кости разом расплавились, и он стал аморфным, – кулем скукожился на полу.
А Тимур смотрел на окровавленный затылок – и внутренне разрывался: треснуть еще или достаточно?
Тимур боялся его отпустить. Он не верил в столь легкий успех авантюры – и все ждал подлянки.
Сейчас убийца придавит его «плитой» или потянется коснуться – и все закончится как в прошлый раз.
Ну?!
Тимур замахнулся еще раз. Он буравил взглядом голову убийцы.
Ну! Только дернись!
– Хочешь узнать человека – посмотри на его задницу?
– Именно!
Тимур не был безжалостным и даже сейчас помнил, что убийца – живой человек, а не вещь…
Он всегда соразмерял силу, когда дрался. Тимур не хотел убивать – даже его.
