Может, меня хотят взять измором? – подумал он. – Или они боятся? Ведь я немало их порешил.
А за что?
Костя не терпит зла. А индейцы творят зло – они по сути своей злыдни.
Только ковбои могут им помешать.
Раньше Костя верил во многое. И как верил…
Но сейчас – он верит только в динамит.
Костя не способен спокойно стоять в сторонке – и безразлично наблюдать, как индейцы уничтожают мир. Сеют повсюду страх и недоверие.
Он борется!
Поэтому его ненавидят все индейцы – и даже многие ковбои.
Не все ковбои такие, как Костя. Многие – такие, как шериф…
Вот почему Костя одинок даже среди «своих».
Но где же, черт возьми, Тимур? Он – тоже ковбой! И он не мог умереть!
На втором этаже перед Костей простерся длинный коридор с рядами пустых проемов по обе стороны.
Костя пробегал мимо десятка комнат без дверей. С любопытством заглядывал внутрь – но все, что там видел, – это пыль, мусор и тонкие, пробивающиеся через заколоченные окна лучики света. Пахло тленом и плесенью. Пол под ногами трещал, как суставы трехсотлетнего старика. Гостиница-таверна умерла еще до прихода пернатых.
Коридор упирался в широкую арку. Костя вбежал – и оказался в просторной комнате, больше похожей на бальный зал.
Комната была почти пуста – только слева в углу стояли рыцарские доспехи. И на окне от сквозняка колыхались голубые занавески.
Костя подбежал – и раздвинул ткань. Ему в лицо оскалился торец полицейской конторы.
Широкое, двухметровое, окнище шерифского кабинета было распахнуто, как пасть. У дальней стены самодовольным языком краснелся сейф.
В нем – патроны! Миллионы патронов! И динамит!
С ними Костя будет неуязвим. Он сделает невозможное!
Он перестреляет и перевзрывает всех индейцев – всех до одного! – и тогда в мире наступит хэппи-энд!..
Гармония! Все будут счастливы!
Но как же до них добраться? – подумал Костя.
Нужно прыгать. Иначе никак.
Костя нагнулся – и глянул вниз.
Там чернела пустота. Редкими кустиками белели острые отравленные колья.
Все ясно: если упадет – ему точно крышка. А перепрыгивать – примерно семь метров…
Страшно. Костя замешкался.
И ведь еще проблема: надо затем как-то открыть сейф…
Не пальцем же замок ковырять. Нужны ключи.
Только где же их достать? – задумался Костя.
Скорее всего, они на шерифе. Этот щеголь ни за что бы с ними не расстался. Больше всего на свете он любил бляху, штрафы и ключи…
Так что же делать? Спускаться?..
Но внизу уже наверняка кишмя кишит этими вшивыми ублюдками…
Позади скрипнуло. Костя дернулся.
Перед ним тихонько раскачивалось то самое перекати-поле, которое ранее тыкалось в дверцы.
Как оно, черт возьми, поднялось по лестнице?.. – подумал Костя.
Но это не важно. Удивительно то, что в его ветвях застряло широкое тюремное кольцо с тремя маленькими разноцветными ключиками. Видимо, перекати-поле прокатилось по шерифу – и случайно подцепило с мертвеца железяку.
Костя обрадовался. Он снял кольцо – с ним пришлось выдрать пару веточек перекати-поля – и пригляделся к ключам.
Всего их три: желтенький, красненький и черненький. Как раз то, что надо. Какой-нибудь обязательно подойдет.
Значит – осталось лишь прыгнуть.
Костя обернулся к окну.
Если повезло с ключами – то, возможно, подфартит и с прыжком?..
В любом случае, кто не рискует – тот не пьет шампанское. Нужно верить в себя.
С разбегу, правильно сложиться – и тогда, глядишь, долетит…
Да, надо верить. Иначе ведь – все равно помирать…
Этот поезд остановится в Тукамкари!
Костя отошел, трижды выдохнул – и раскачнулся на месте. Была не была! Побежал.
– Давай играть! – закричали позади.
Костя едва не упал – но все же успел остановиться.
Сзади, на пороге, стояла девочка лет пяти. Розовое в рюшечках платье, две косички венчались небесно-голубыми бантами.
Только лицо не разобрать – оно расплывалось мутным землистым пятном.
Костя знал эту девочку – но совершенно забыл, кто она и как ее зовут.
– Ты! Ты что, вообще?! – заорал Костя. – Ты не видишь, что я занят?! Потом не можешь?
– Не могу!
– Нет, можешь!
– Нет, не могу!
– Нет, можешь! – Костя потряс ключами. – Мне нужны патроны и динамит, иначе мне хана! В следующий раз поиграем!
– Не ходи туда, там чеченцы!
– Какие еще чеченцы?
– Хулиганы эти! Их надо выгнать из города! Это дикий народ!
Костя нахмурился – и вновь выглянул на улицу.
На дороге перед таверной велись важные переговоры. Напротив пернатых, раскрашенных в красную и синюю краску индейцев – стояли горцы в огромных папахах и черных бурках. Они как будто о чем-то спорили.
Главный индеец – дюжий, похожий на медведя, пожилой мужчина с узкими, ледяными, всезнающими и всепрезирающими глазами, небольшим остреньким носом – и некой искусственностью в лице. Он весь с ног до головы был покрыт боевыми рубцами.
Его спину прикрывали двое. Красивая девушка с мощной челюстью, светлой копной роскошных волнистых волос – и полностью татуированной правой рукой. И парень – в котором Костя к своему удивлению узнал Тимура…
Костя покачнулся и схватился за косяк. Нутро перевернулось, в глазах поплыло.
Тимур! Он предал их!
Он перешел к индейцам! Как он мог…
Понятно теперь, почему они так легко разобрались с шерифом и ковбоями… Ведь их предали!
Главный горец был полной противоположностью противника – низенький и смуглый, с добрым, харизматичным и очень живым лицом. Бойкими и даже, пожалуй, безумными глазами… По правде, он больше походил на индуса-сикха, чем на горца.
Его тыл защищала женщина – красивая темноволосая горянка с мрачным взглядом и шрамом на щеке. Она, перекрестив руки, стояла твердая и уверенная, как скала.
Переговорщиков окружали толпы остальных индейцев и горцев.
И вдруг Костя понял, что на дороге нет и не будет места ковбоям…
Миру в принципе не нужны ковбои.
И как только он это осознал, так сразу все – и горцы, и индейцы – начали лихо наматывать на палец длиннющие усы – у кого они были; а у кого не было – закружились вокруг оси, как балерины.
