Книга Остров Д. НеОн. Первая книга, страница 12. Автор книги Ульяна Соболева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Остров Д. НеОн. Первая книга»

Cтраница 12

— Роль?

— Ну да. Будешь актрисой.

— Актрисой?

— Ты всегда все переспрашиваешь? Для начала мы должны утвердить тебя в роли. Пошли, я помогу тебе перевоплотиться.

Мальчишки и девчонки с трудом сдерживали смех, а она смотрела на меня своими огромными глазами и согласно кивала. Я увел ее на задний двор и толкнул в конский навоз. После дождя он размяк в вонючую грязную жижу и теперь стекал с нее ручейками. Она вся была в нем. С ног до головы. Даже ее локоны и ленты в волосах. Некрасивая. Грязная. Мерзкая. Мы стояли над ней, валяющейся в навозе, и заливались смехом:

— Это будет очень сложная роль. Ты будешь играть кучку дерьма. Мы будем проходить мимо и, закрыв носы, говорить «фу-у-у».

Она не заплакала, как ждали все мы, а особенно я. Просто ушла в дом, а уже через несколько минут мать позвала меня. Мне тогда ужасно влетело. Лиона прекрасно знала своего сына. Знала, что я виноват. Меня закрыли в дальней комнате на подвальном этаже, оставили без обеда и ужина. Отец отказался со мной разговаривать и запретил видеться с друзьями на все время каникул.

Они с матерью тогда уехали на важный прием, а нас оставили с няньками и слугами. Я же должен был думать о своем поведении до утра. Ни о чем я не думал… кроме как о Гусенице, из-за которой опять наказан, из-за которой отец меня ненавидит, а мать все чаще и чаще разочарованно отводит взгляд. Почему я должен ее любить? Какого черта должен принимать и делиться с ней тем, что принадлежит мне?

Я задремал на узком диване, как вдруг услышал, как кто-то стучит в окно. Поднял голову и увидел Гусеницу с тарелкой в руках и зайцем под мышкой. Кажется, я даже застонал от досады.

— Открой, Мадан. Я тебе кекс принесла.

Да неужели? Принесла мне? Она издевается? Я подошел к окну и открыл его, глядя на девчонку, стоящую на коленях с тарелкой в руках.

— Дика дала мне, а я тебе половину принесла. С клубникой.

Я забрал тарелку, несколько секунд смотрел на аппетитный кекс и боролся с урчанием в голодном желудке, а потом поставил его на подоконник.

— Зачем ты его принесла, м? Чтоб все думали, какая ты хорошая? Добрая?

— Нет. Потому что ты остался голодный из-за меня.

— Из-за тебя? — я рассмеялся. — Ну да. Ты ж сама в навоз прыгнула. Зачем ты это делаешь, Гусеница?

Наверное, тогда я и сам не знал ответ на этот вопрос… и она не знала, потому что нахмурила тонкие брови и несколько секунд думала, а потом ответила:

— Ты мой брат, и я люблю тебя.

— Любишь? — я продолжал смеяться, а внутри что-то мерзко засаднило, заскребло где-то в районе сердца. — Сильно любишь?

Она кивнула.

— А зайца мне своего дашь поиграть?

Она перевела взгляд на игрушку, потом на меня и протянула мне длинноухое, потертое и затасканное существо.

— Ты дура, да, Гусеница? Ты правда думаешь, что мне нужны от тебя все эти кексы, терпение, подхалимаж? Да мне просто нужно, чтоб ты исчезла. Растворилась. Сдохла! Понимаешь? Вот что мне нужно.

Я выдернул из ее рук зайца и оторвал ему ухо.

— Не надо! — тихо сказала она. — Это мне отец прислал!

— Отец?! Да это гуманитарная помощь вам, оборванцам с острова, вечно побирающимся и живущим на наши деньги. Их сотни таких отправили на остров. Об этом в каждой газете писали.

Я оторвал зайцу голову и отшвырнул в сторону, с наслаждением глядя, как глаза Гусеницы наполняются слезами. Первые слезы за два года. От них ее глаза стали темно-синими, как ночное небо, с которого срывались первые капли дождя. Красивые глаза. Безумно красивые. Я отражался в них чудовищной карикатурой и был омерзителен сам себе.

— Он забыл, что ты вообще существуешь, — оторвал одну лапу, затем другую, — знать тебя не знал, пока мать твоя не сдохла, и ему не пришлось везти тебя к нам, — разодрал зайцу брюхо и раскидал по комнате наполнитель, — он даже не помнил, как тебя зовут! Убирайся из нашего дома! Исчезни! Никто даже не станет тебя искать! Потому что нет тебя и не было никогда!

По ее щекам потекли слезы, она попятилась назад, споткнулась, упала на сухую траву, поднялась и побежала в сторону забора.

— Беги, Гусеница! Беги! Быстрее беги!

Я пнул расчлененного зайца ногой и смахнул тарелку с кексом с подоконника. На улице разыгрался ураган. Ветер выл и гудел в проводах, хлопал ставнями, а я сидел на полу и смотрел на оторванные лапы игрушки, а перед глазами заплаканное лицо Гусеницы. Это удивление в глазах, как будто я живьем сжег ее. Как будто она не ожидала, что я так поступлю…

«Ты мой брат и я люблю тебя».

Да я и сам не ожидал. И как слезы увидел, внутри все сжалось и уже не разжималось. Больно сжалось, нестерпимо. Я даже вздохнуть не мог. Это, оказывается, невыносимо — бить того, кто тебе доверяет… она мне доверяла. Только почему — я не мог понять. Я же не заслужил. Я же ее обижал… я…

И вдруг мне стало все ясно. Настолько прозрачно и понятно, что у меня мурашки пошли по коже — Найса считала, что ОНА заслужила. Это она все время чувствовала себя виноватой, лишней, ненужной. Вот почему всегда молчала и терпела. Я быстро собрал куски зайца с пола и сунул в пакет. У отца на базе должны были остаться такие. Я видел в газетах контейнеры, которые вернулись обратно… потому что помощь уже было некому раздавать.

Сам не знаю, как вылез из окна и в дом зашел… по ступеням к ней в комнату поднялся. Дверь толкнул… только Гусеницы в спальне не оказалось. Вместо нее под одеялом валик из полотенец. Не оказалось ее нигде в доме. И мне стало страшно. Впервые по-настоящему страшно.

Я сразу понял, что она ушла. Не знаю как. Оказывается, я всегда остро чувствовал ее присутствие в доме. С самого первого дня, как она появилась. Она действительно здесь все изменила… и меня прежде всего.

Многие вещи открываются нам именно тогда, когда уже слишком поздно что-то исправлять.

Я побежал во двор и на конюшню. Нет ее нигде. Как сквозь землю провалилась. Осматривался по сторонам и в блике молнии увидел красную ленточку на голом кустарнике у ограды и мыс, который осветило так ярко, что у меня мурашки пошли по коже.

— Нет! Гусеница, нет! Сумасшедшая идиотка!

Не помню, как я взбирался на этот проклятый мыс, как спотыкался и падал. Орал, перекрикивая ветер, и звал ее. Мне было страшно, что грязь с мыса обвалится и похоронит Гусеницу заживо. А она ведь такая маленькая. Сколько ей надо, чтоб задохнуться? Мне мерещились ее руки, выглядывающие из-под земли, и слышался ее голос. Мне чудилось, что она плачет.

«Ты мой брат, и я люблю тебя».

Заметил красное платье, оно бросилось в глаза, как кровавое пятно в очередной вспышке молнии. Она повисла над самым рвом, вцепилась в кустарники и висела над пропастью.

— Найса-а-а!!!!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация