***
Мадан вернулся домой почти под утро, а мне не спалось… я его ждала. Я хотела раз и навсегда получить ответы на свои вопросы. Он зашел с черного хода, стараясь не шуметь, а у меня сердце в горле забилось, когда увидела силуэт в проеме кухни. Щелкнула выключателем, давая понять, что я здесь. Но он окинул меня отрешенным взглядом и прошел мимо к холодильнику.
— И тебе доброй ночи, Мадан.
Не ответил, доставая ледяную минералку и кусок ветчины. У меня в горле снова запершило от обиды и злости. Смотрела на него, и ярость волнами перекатывалась по телу вместе с отчаянным желанием раскрошить его ледяное спокойствие. Волосы взъерошенные, пару пуговиц на рубашке нет, все так же воняет алкоголем. С ней до утра развлекался. С сучкой этой, из-за которой меня ударил.
Села на краешек стола, глядя, как он достал нож и бросил взгляд на мои голые ноги. Заметила, что его левая рука забинтована, и бинт пропитался кровью. Опять подрался с кем-то.
— Родителей нет дома, — тихо сказала я. — Может, поговорим?
Никакой реакции. Он молча нарезал ветчину на бутерброд, стараясь не смотреть на меня, а я сидела рядом на столе и просто наблюдала, как скользит нож и как сильно сжимают его пальцы рукоять.
— Тебе не обязательно меня избегать, Мадан. Что сделано — то сделано. Наверное, давно хотел, да?
— А я и не избегаю, — ответил мрачно и налил минералку в стакан. Выложил на поднос два бутерброда, стараясь не смотреть на мои ноги и все же цепляясь за них взглядом. — И да, хотел.
— Чувствуешь себя победителем?
— Конечно. — И прошел мимо меня обратно к холодильнику, вернул остатки ветчины и бутылку на место.
— Тебе нравится притворяться, что ничего не происходит? Говорить мне, что я никто? Унижать перед своими?
— А ничего и не происходит, — ответил он и направился к двери с подносом. Но я догнала и преградила дорогу. — И да, мне все это нравится. Я подонок, Найса. Ты разве не знала? Осознай и смирись. Дай пройти.
— Ты шарахаешься от меня, как от прокаженной, как от черта. Боишься меня, да? Страшно смотреть своим демонам в глаза?
Усмехнулся уголком рта и посмотрел на меня наконец-то.
— Это кто демон? Ты, что ли? Отойди. Я устал и хочу спать. Не знаю, что ты там себе вбила в голову, но мне не о чем с тобой говорить. Ничего не было. И перестань ходить за мной. Это унизительно.
— Конечно устал. Трахал свою шлюху.
Выбила поднос из его рук и вцепилась в воротник рубашки.
— Я думаю о тебе…, — прохрипела, глядя ему в глаза. — Ты понимаешь, я каждый день думаю о тебе!
— А я о тебе не думаю. — Сбросил мои руки. — И тебе не советую. Держись от меня подальше, Гусеница. Мы доживем в этом доме, сколько положено, и разбежимся в разные стороны.
Я толкнула его в плечо.
— Лжешь! Посмотри мне в глаза и скажи, что не вспоминаешь, как я к тебе…
Резко закрыл мне рот ладонью и поднял на меня тяжелый взгляд.
— Чего ты хочешь, Гусеница? М-м-м? Чего ты добиваешься? Чтоб нас услышали? Застали? Зачем с ума сводишь? Я на грани… я скоро сорвусь. Понимаешь? Не толкай меня туда!
Тряхнул сильно за плечи.
— Хватит!
— Это же когда-нибудь закончится, Мад?
— Закончится. Перестань об этом думать, и закончится!
— А ты перестал?
Взгляд на его губы перевела, и дышать стало опять трудно. Руку его себе на шею положила и повела ладонью вниз по груди. Но он оттолкнул меня.
— Не смотри на меня так!
— Как так?!
— Вот так, как сейчас. Вообще не смотри на меня, Найса. Уйди. Не подходи ко мне.
— Это ты не смотри! Не заходи ко мне по утрам, не подглядывай за мной в душе, не отгоняй от меня парней. Сможешь?! Или будешь вечно притворяться? А я не могу. На шлюх твоих смотреть, знать, что ты там с ними… и я никто тебе. Да, никто. Я ТАК НЕ МОГУ БОЛЬШЕ!
— А я могу! Да, я, черт тебя раздери, могу! Если ты не будешь мешать. Если исчезнешь с глаз, растворишься, перестанешь манить меня, соблазнять. Хватит, Найса-а! Я скоро убью нахрен кого-то. Ты не понимаешь, что я не железный?
— Меня, да?
— Мог бы — убил бы. — И я впервые увидела этот загнанный взгляд безумца, который от отчаяния готов на что угодно. Возможно, тогда я даже не представляла, до какой степени и на что именно мог быть готов Мадан. Я все же думала, что знаю его.
Оттолкнув меня к стене, он взбежал по лестнице к себе в комнату и хлопнул дверью. Вытирая слезы, я пошла в ванную. Из комнаты брата доносилась музыка. Орала так громко, что мне хотелось зажать уши руками, чтобы не слышать. Веселье посреди моего полного поражения. Открыла воду и стала под душ в одежде, закрывая глаза и чувствуя, как печет в горле от рыданий.
ГЛАВА 10. Найса
Дверь открылась неожиданно, и я увидела его. Бледного, с горящими глазами. Дышит так тяжело, что грудь под свитером бурно вздымается, и ноздри раздуваются. Щелкнул задвижкой. Сквозь шум воды все еще были слышны аккорды из его комнаты. Орали басами, сотрясая весь дом. Я облокотилась о кафель, с вызовом глядя ему в глаза, а он заскользил взглядом по мокрой блузке, вниз по ногам.
— Убирайся! К шлюхе своей иди. Трахни ее, — прошипела, глядя в глаза.
— Она не моя, и я ее не трахал. О тебе хотел забыть… и не могу, блядь… не могу!
Облокотился о стену, продолжая смотреть, как вода стекает по моим волосам, по телу, вниз к ногам.
— Ты такая красивая, Бабочка… Я хочу посмотреть на тебя… — хрипло, срывающимся голосом. — С той ночи… у меня скулы сводит от желания увидеть твое тело еще раз. Я превратился в невменяемого психа. Покажи мне… себя. Всю. Сейчас.
Сердце забилось где-то в горле, оно подпрыгнуло, ударяясь о ребра, и заколотилось так яростно, что мне стало больно дышать. Дрожащими пальцами расстегнула блузку, глядя, как дернулся его кадык, когда он посмотрел на мою грудь под тонким кружевом. Стянула юбку, лифчик, трусики. Вода бьет по воспаленной коже, а я смотрю в его темно-зеленые глаза, и меня лихорадит от возбуждения, все тело покрывается мурашками, ноют возбужденные соски, и пульсирует между ног. Под его взглядом голодно-сумасшедшим. Мне кажется, я его дыхание сквозь шум воды и ор музыки слышу.
— Трогай себя… Ты же делаешь это, Найса? Я знаю, что делаешь… Я хочу смотреть. Сделай это.
Переступила через бортик ванной, но Мадан предостерегающе поднял руку.
— Нет. Не подходи. Оставайся там.
Я провела руками по груди, задевая большими пальцами соски, сжимая их, и он с шипением выдохнул сквозь стиснутые челюсти.
— Сильнее.
Всхлипнула, когда от легкой боли тело пронзило электричеством дикого возбуждения, в изнеможении закрылись глаза.
