— Пирс ничего не знает… — тихо ответила я и возненавидела брата еще сильнее за то, что все именно так, а не иначе. — Он мертв.
Всматривался в мои глаза, видимо, желая убедиться, говорю ли я правду. И убедился, потому что я не могла сдержать слез.
— Сочувствую…
Нет, он не сочувствовал. Его сочувствие прозвучало, как издевательство. Он был рад. Я видела это по вспыхнувшему взгляду и спрятавшейся ухмылке в уголках губ.
— Еще что-то сделаешь не по моим правилам — вышвырну из лагеря, поняла? Или пристрелю. Нет больше нас, Найса Райс. Есть остров. Есть я — твой командир и хозяин, и есть Фрай. Я здесь выживаю, и мои люди мне доверяют. Я переступлю через тебя и пойду дальше. Больше не играй со мной в эти игры, ясно, Гусеница? Я вытащил твой зад из дерьма по имени Саган-извращенец потому что не хотел, чтобы тебя драли, как последнюю шваль во все дыры. Пока ты считаешься моей — никто не тронет.
— Кроме тебя.
— Верно, кроме меня. Поэтому ты останешься здесь. Рядом со мной. И для каждого здесь будешь считаться моим мясом и моей шлюхой.
В этот момент сработала его рация. Сунул руку в карман, продолжая удерживать меня за горло. Я неожиданно для самой себя провела кончиками пальцев по его ссадинам. Дернулся… но скорее не от боли, а от моего прикосновения. Обвела скулу, вниз по щеке, к ключице. Потянулась губами к кровоподтеку у виска, и он закрыл глаза и тут же распахнул, удерживая меня все так же, отодвигая от себя.
— Нео, проблемы! Грузовик военный едет в нашу сторону.
Ссадина за ссадиной, ниже по его груди, и пальцы ищут то самое… давно забытое, превратившееся в тоненькие шрамы-полоски. Мое имя у него на груди. Под татуировкой. Буква за буквой, и теперь слезы по щекам катятся. У меня на спине такие же. Едва заметные.
— Ведите его! Если приблизится — стрелять на поражение!
А сам в глаза мне смотрит и между бровями складка глубокая пролегла. Ослабил хватку на шее и резко за голову к себе на плечо привлек, зарылся пальцами в волосы, вдыхая запах, потираясь колючей щекой о макушку.
— Он не к нам, к стене едет. Там двое выиграли, ты их знаешь. Таран и Бари. Вывозят типа за периметр.
— Следите. Подними полную готовность.
— Может, отбить их?
— Сколько там человек с грузовиком?
— Человек десять.
— Где они сейчас?
— Переехали через мост и двигаются в сторону стены к КПП. Черт! Их ведут с воздуха. Снимают.
— Тогда не лезем.
— Но их…
— А что мы можем сделать? Рисковать десятками ради двоих я не стану.
— Будем просто смотреть?
— Не будем просто смотреть. Засаду устроим прямо у стены. Вертушку собьем. Отбой. Скоро буду.
— Патроны возьми… для Малышки.
Отключил рацию и перевел взгляд на меня.
— Это не материк, Гусеница. Здесь все иначе. И я больше не Мадан Райс.
— Ты уже давно не Мадан Райс.
— Может я им и не был никогда. Ты не думала об этом?
— Я иногда думаю, что тебя вообще не было.
— Может быть, ты права. Как и тебя… тебя тоже никогда не было.
Оттолкнул от себя и открыл шкаф, достал другую футболку, натянул через голову, слегка поморщившись от боли. Повесил на бедра пояс с патронной лентой, сунул пистолет в кобуру.
— Мне уйти надо. Не высовывайся. Сиди в корпусе.
— Почему вы хотите вмешаться? Они же вывозят их с острова. Пусть вывозят. Люди заслужили свою свободу.
— Они вывозят их за стену, а не с Острова.
Я смотрела на Мадана и ничего не понимала.
— А что там, за стеной? Разве не свобода?
— Нет, Найса, там смерть. За стеной меты. С Острова никто и никогда не возвращается обратно. Нас не выпустят. Мы все здесь инфицированные. Вопрос времени, когда сдохнем. А пока живы — на нас зарабатывают деньги.
Пошел к двери, и мне вдруг стало страшно, что он может не вернуться. Какое-то идиотское чувство из прошлого. Когда все мы боялись сирены, прихода метов или зачистки. Когда боялись, что, выйдя на улицу, можно не прийти обратно. Я бросилась за ним следом и повисла у него на спине.
— Твоя жизнь — моя жизнь.
Застыл у двери… увидела, как вцепился в ручку и побелели костяшки пальцев.
— Моя жизнь давно уже только моя, Найса. Не волнуйся, я вернусь.
— Ма-ад.
Резко повернулся ко мне и схватил за скулы пятерней.
— Я сказал, что вернусь. Жди. Из корпуса не выходи. Поняла?
Кивнула и стиснула пальцы, провожая взглядом.
ГЛАВА 18. Мадан
— Ты понимаешь, я видел их своими глазами. Эти твари кишели повсюду.
Отец отвернулся от меня и поправил воротник белой рубашки.
— Мы все зачистили, Мадан. За стеной никого нет. Тебе действительно следовало пообщаться с твоим психиатром.
— Ложь! — крикнул я и ударил кулаком по столу. — Ты мне лжешь, и я не знаю, почему! Мне плевать на твою присягу и клятву Корпорации. Ты знаешь, что они существуют, иначе ты смотрел бы мне в глаза, а не отводил их в сторону! Не надо делать из меня психа. У меня есть доказательства!
Отец тяжело вздохнул и, налив себе коньяк в бокал, осушил его залпом, повернувшись ко мне.
— Да, ложь, Мадан! Только что ты хочешь от меня услышать? Что я знаю об этом? Да, я знаю об этом. Тебе стало легче?
— Не стало. Но об этом должны знать все, а не только мы с тобой! Люди ведать не ведают, какая дрянь скрывается за стеной! Они живут в счастливом неведении. Они уверены, что апокалипсис позади, а он впереди. Он разверзнется над нами в любую секунду!
— Стены надежно закрыты. Никакого прорыва не будет. Все под контролем. А свои доказательства уничтожь, пока они не уничтожили всех нас.
Я усмехнулся и покачал головой. Неужели он считает меня ребенком и наивным идиотом? Или он сам наивный идиот?
— Ты в это сам веришь? Ты говорил, там не осталось людей. Тогда кто они — эти твари? Откуда они взялись? Разве это не те самые несчастные, которых заперли, как в консервной банке?
— Послушай, Мадан, забудь о том, что ты видел. Просто забудь и смирись. Ты солдат — вот и служи Республике верой и правдой. И не мешай мне выполнять свою работу.
— Служить тем, кто нам лжет? Ты знал, что за стену вывозят заключенных? Наркоманов… Нищих… Знаешь, зачем?
Теперь отец ударил кулаком по столу.
— Знаю! И что теперь? Что ты хочешь сделать? Изменить мир, Мадан? Сделать всех честными и правильными?
Я больше не хотел с ним говорить. Нам не о чем. Мы на разных языках с ним. Он словно смотрит через какую-то пелену фанатизма идиотского. Если в доме есть ружье, оно рано или поздно выстрелит. Если за стеной толпа монстров, то рано или поздно эти монстры вырвутся на волю.
