— Они подбираются к базе, с другой стороны. Всех наших с вышек сняли. Слышите меня? У нас нападение на базу.
— Слышим, мать твою. Держите ворота. Укрепите грузовиками. Будьте готовы дать жестокий отпор, но не пускайте их. Ценой жизни не пускайте. Если возьмут базу — нам конец.
Посмотрел на Рика.
— Давай. Раз-два-три и упал. Понял? И без геройства.
Он кивнул, а я перезарядил винтовку и подтянулся к насыпи, вглядываясь в густую крону деревьев. Где-то там притаились твари. Мне придется стрелять после того, как выстрелят они. В темноте я увижу вспышку дульного пламени. Как же я так облажался, мать их?
— Ну что, Нео? Как в старые добрые времена? Запевай, брат.
— Да пошел ты. Спою, когда задница твоя уцелеет.
— Да ладно. Давай нашу любимую.
Я выйду против всех.
Армия семи стран не совладает со мной.
Они обдерут до нитки,
Действуя без спешки прямо за моей спиной.
И я говорю сам с собой в ночи,
Я не могу забыть.
Так и вертится в голове,
За сигаретой.
А мои глаза посылают сигнал:
"Оставь эту мысль".
(с) Sеvеn nаtiоn аrmу (Whitе striреs)
Он поднялся. Два шага и упал. Между деревьев вспыхнул огонек, и уже через секунду пуля просвистела где-то рядом с нами, и я выстрелил. Понять, попал или нет, не смог. Проверять только на живца. Рик снова встал и не успел пригнуться, как пуля цепанула его, и он с рыком упал на спину.
— Бл**ь.
— Тихо-тихо, — пополз к нему, ощупывая рану на ноге, — Навылет. Жить будешь.
— Быстро-то как, вот суки. Но ты видел, стреляют двое? У них всего два снайпера.
— Это для нас хуже целого отряда. Они не выпустят нас отсюда. А сами тем временем окружают базу. Мать твою. Как же я так…
И я знал, как. Я отвлекся. Я с ее появлением на острове вообще с катушек сорвался. Меня просто уносит и рвет на части. Потому что рядом, и я о ней думаю… о ней гребаные двадцать пять часов в сутки и шестьдесят пять минут в час. Чтоб ее, сучку мелкую. Снова затрещала рация.
— Мад, — вздрогнул от звука ее голоса… Она, что, мысли мои читает? Слышит на расстоянии? Откуда взялась сейчас из самого ада моей души? — Мад, ты здесь?
Посмотрел на Рика, а тот усмехнулся и поморщился, когда я ногу его перетянул жгутом чуть выше колена.
— Маааад. Отзовись. Ты цел?
— Здесь, Найса. Я здесь. Цел.
— Я залезла на вышку… через коммуникации под землей. Нас трое женщин. Только мы смогли…
Усмехнулся. Самые худые и мелкие пролезли через трубу. Моя ж ты девочка. Закрыл глаза, словно вживую представляя ее лицо с огромными, испуганными глазами, как рацию сжимает тонкими пальцами. Если б ты знала, как голос твой хотел слышать все эти годы. Как представлял его себе и бился головой о стену, потому что так плохо его запомнил.
— Мы их снимем, Мадан. Продолжайте отвлекать.
— Понял тебя.
— Только умоляю. Не на раз-два-три, слышишь? Это много, Мадан.
И это знает… Кем же ты стала, Найса Райс? В каком дерьме успела побывать? Я вернусь, и мы опять поговорим об этом… только сначала я буду долго ласкать твое тело, так долго, пока пальцы судорогой не сведет. Я устал воевать с тобой, девочка. Я пи***ц как устал. Любить тебя хочу. Прямо в этом пекле любить так, как не мог там… В Раю без войны.
— Слышу.
— Я люблю тебя…
Сам не понял, как улыбаюсь… пекло запахло ее волосами и телом.
— Я знаю.
И добавил.
— Не высовывайтесь. После выстрела сразу на живот.
— Скажи.
— Сказал — не высовывайся.
— Не это…
— Зачем? Ты же знаешь. Знаешь?
Помолчала, а потом так же тихо добавила.
— Знаю.
Посмотрел на Рика, но тот, кажется, вырубился. Я тронул его шею пальцами — живой. Ну что начнем представление. Резко поднялся во весь рост и тут же пригнулся к земле. Выстрел последовал сразу. Быстрый взгляд на вышку — яркий огонек, и свист пули прорезал тишину. Следом за ним еще один в обратную сторону. Суки. Оба снайпера в работе. Я не попал, и она не попала.
— Мааад, — крик в рацию.
— Живой.
Снова встал во весь рост… Так не пойдет. Надо дольше. Надо, чтоб несколько выстрелов. Я ж везучий сукин сын, разве нет? Побежал в сторону деревьев. Выстрелы раздавались один за другим. Со смертью мы часто играем в прятки. Похоже, сейчас ее очередь меня искать. А вот он я. Или слишком быстро бегаю для тебя, старая?
Подальше от этого театра навсегда.
Буду работать среди соломы,
Да так, чтобы пот лился ручьем.
Я истекаю, истекаю, истекаю
Кровью перед богом.
Все слова вытекут из меня,
И я закончу петь.
А пятна от моей крови велят:
"Возвращайся домой".
(с) Sеvеn nаtiоn аrmу (Whitе striреs)
Послышался треск веток. И что-то с грохотом упало на землю. Молодец, девочка. Сняла одного.
— Маад, — снова ее голос в рации, — Маад, — Уже громко, истерически громко.
— Живооой, Бабочка, живой.
Упал на живот, чтобы отдышаться, глядя на звезды. Еще один рывок вперед, отвлекая снайпера и надеясь, что мелкая попадет в него, как можно быстрее, а то так можно и разозлить старуху. Выстрелы раздавались почти беспрерывно. Я склонялся к земле и снова бежал к дороге, отвлекая огонь на себя и надеясь, что парни ползут в сторону деревьев, а не ждут моего приказа.
Когда все стихло, я все еще стоял в полный рост… а потом рассмеялся.
— Бабочка.
В рации тишина, и по телу поползла ледяная паутина ужаса. Схватил рацию и сжал в пальцах до боли в суставах.
— Найса. Ответь, мать твою? Живая?
— Живая. Лолу зацепили… Наши открыли огонь. Слышишь? У нас получилось.
Я слышал. Я отчетливо слышал вакханалию у базы и смеялся. Вот так, суки, вы все же облажались. И в этот момент почувствовал, как пуля впилась мне в бок, упал на колени, прижимая руку к ране. Я не понял, откуда стреляли, оглядывался по сторонам… но ведь там наши? Или кто-то из Фраевских солдат выжил?
— Мад… не молчи.
— Все хорошо, маленькая. Все хорошо.
— Лжешь. Я больше тебя не вижу. Где ты?
— Отдыхаю. Скоро пойду дальше.
— Лжешь. Тебя ранили, да?
— Слегка зацепили.
