— А если я откажусь играть по твоим правилам? — теперь она выглядела по-настоящему напуганной.
— Тогда…. — сделал шаг вперед и провел пальцем по ее щеке. На этот раз девушка не шелохнулась. — Как ты там выразилась? — сделал паузу, будто вспоминаю ее собственные слова. Но я прекрасно помнил каждое из них. — Я заявлю на тебя, — сухо констатировал. — За нарушение неприкосновенности частной жизни с использованием своего служебного положения, — уточнил статью, дабы произвести на нее большее впечатление, и чтобы она окончательно уверилась, что это не фарс. — И не думай, что я не смогу ничего доказать. Достаточно твоего IP.Ты ведь не хочешь в тюрьму? — Вика молча покачала головой. — Тогда завтра жди звонка, — дал первый приказ своей личной рабыне, сжал ее подбородок, чтобы была покорной, и скрепил договор поцелуем, едва коснувшись ее губ.
Будет весело, Вика. Обещаю.
12.1
Вика
Мои губы горели, будто это был не поцелуй мужчины, а обжигающее пламя ада. Я даже не сопротивлялась — так ошарашили меня слова Андрея. И тем, как собственноручно вырыла себе могилу. Практически вручила дьяволу свою душу!
Скоро оцепенение спало, и уже через несколько секунд я смотрела в спину своему демону и проклинала его на чем свет стоит.
Рабыня? Теперь я его рабыня? Тоже мне рабовладелец двадцать первого века!
Хотя сама виновата. Дура! То и дело грозила всем судом, а сама мысли не допускала, что меня может постичь та же кара.
Да кому я нужна мелкая сошка? Что с меня взять? Последние штаны снимут и фотоаппарат отберут? Для меня, конечно, огромная потеря, а вот для воротил шоу-бизнеса это ничто!
Я так вошла в раж и упивалась своими мелкими кознями, что забыла включить мозг. Мне даже в голову не пришло, что Соболев опустится до шантажа. Хотя почему нет, он же подлый гад! Я не боялась потерять работу, обнадежённая словами редактора, что все эти «уволь ее, я так хочу» — игры мажоров и после того как избалованная детка топнет ногой, ничего действительно серьезного не последует.
«Вика, о чем ты думала?» — ворчало сознание.
Точно не об уголовном кодексе!
Я так часто вторгалась в чужую жизнь, что прекрасно знала о какой именно статье говорил Андрей. За нарушение статья 137 мне грозило выплатить штраф; принудительные работы; запрет заниматься деятельностью, пользуясь служебным положением которой я распространяла личную информацию о Соболеве; лишение свободы.
Два последних пункта пугали больше всего. Что я буду делать, если не смогу работать фотографом?
«Сидеть в тюрьме, Вика. Там нечего фотографировать» — ехидничало сознание.
Нет уж, так просто я не сдамся! Но что же делать?
Спотыкаясь, бросилась через весь зал к Соболеву. Конечно, это унизительно, что я как ручная собачка кружила вокруг него, путаясь под ногами, но страх оказаться за решеткой был сильней чувства собственного достоинства.
— Андрей, ты же несерьезно? — нервно улыбалась, стараясь выглядеть уверенной и бесстрашной. Но кого я обманываю? Я была жалкой.
— Еще как серьезно, — упивался победой, и продолжал пить шампанское. Как издевка!
Я тоже схватила бокал с подноса проходящего мимо официанта и осушила залпом — надо было успокоить нервы. Судя по изумленному взгляду Андрея, его это впечатлило. Теперь решит, что я алкоголичка. Да какая разница, что он подумает!
— Андрей, — продолжала канючить, — ну, правда, какая рабыня? Посмеялись и хватит.
— Викуля, я еще не начинал смеяться, — практически не обращал на меня внимания, приветствуя кивком, улыбкой или жестом руки знакомых, проплывающих мимо. — Ты вдоволь повеселилась, настала моя очередь.
— Не будь сволочью! — не выдержала, когда поняла, что он не уступит, и с садистским наслаждением будет глумиться надо мной.
— А ты — мстительной стервой! — доброжелательная улыбка слетела с его лица, и я всецело завладела его вниманием. — За всё в этой жизни надо платить, Вика.
Андрея позвала какая-то компанию, и он с большим удовольствием воспользовался возможностью избавиться от моего общества. Но я не собиралась так легко сдаваться, увела у официанта еще бокал шампанского и неотступно следовала за Соболевым.
— Ну к чему всё это, ведь ничего же ужасного не произошло? — жужжала у него над ухом.
— Это ты моей матери скажи, — сердито процедил.
— Что? — я растерялась, не понимая, о чем он говорит. Мать-то его тут причем?
— Забудь, — отмахнулся от меня как от назойливой мухи, — и проваливай. — Я уже обрадовалась, наивно полагая, что Соболев наигрался и жестокая шутка окончена, но он будто спиной почувствовав мое облегчение, строго добавил: — До завтрашнего дня.
— А что будет завтра? — подала я безжизненный голос, по-настоящему пугаясь будущего.
Андрей резко повернулся ко мне, и я чуть не пролила шампанское на его костюм. Думала, сейчас обвинит меня в неуклюжести, но он даже не рассердился — наверное, наслаждался фантазиями о моей будущей экзекуции.
— Много чего интересного, — его плотоядный взгляд и самодовольная улыбка не обещали ничего хорошего.
— Да ты просто психопат ….
— Согласен! — раздался рядом мужской голос. На лице Андрея появилось плохо скрываемое раздражение, стоило только встретиться взглядом с кем-то за моей спиной.
12. 2
Вика
Думала, что подобным образом портить настроение Андрею способно только я, но у меня появился конкурент. Не без любопытства я обернулась, чтобы увидеть его: развязный блондин, разодетый как поп-звезда. Не мужчина, а секс-идол с обложки журнала.
— …и советовал бы держаться от него подальше, — продолжил тот, обращаясь ко мне.
— Что ж ты сам не следуешь собственным советам? — Андрей скрыл презрение за насмешливой улыбкой.
И дураку ясно, что между этими двумя конфликт или некое противостояние, но меня в данный момент волновала моя собственная жизнь, и я не собиралась тратить время на светские беседы.
Незнакомец ни только не постеснялся бесстыдно подслушивать разговор, но и бесцеремонно вмешался в него, так что и я не посчитала нужным вести себя вежливо.
— Пошел вон! — дала понять, чтобы оставил нас с Андреем наедине. Блондин выпучила глаза, а Соболев чуть не прыснул шампанским. — Что уставился? — и дальше напирала. — Тупой или глухой?
Поп-звезда задыхалась от возмущения и пыхтела как паровоз. По-моему он был в шоке от того, что кто-то может разговаривать с ним в таком тоне.
— Соболев, кто это? — пренебрежительно указал на меня пальцем, увенчанным блестящим перстнем.
— Не твое дело, — первой ответила. — Исчезни уже, — я начинала заводиться.
