– Мы их уничтожим! – громогласно объявил, словно бросил боевой клич.
Его настрой и оптимизм передались и мне, и я практически согласилась на его план. Хотя перспектива целую неделю лецезреть Орлова напрочь убивала любое желание воплотить его. Вдруг он снова полезет целоваться? А если пойдет дальше, ведь мы будем ночевать вместе? Не положу же я Сашку между нами как дуэнью, что будет охранять мою честь?
Срочно нужно было успокоить расшатанные нервы, и я потянулась за своим верным “лекарством”. Ничего так не умиротворяет как монотонное поглаживание шелковой шерстки кролика.
– Морковка! – закричала на весь дом, подскакивая на кровати, чем перепугала уже задремавшего Сашку.
– Какая морковка? – сонно забубнил. – Опять проголодалась? Мы только поели.
– Я забыла Морковку! – скинула одеяло и бросилась к телефону, что весь вечер заряжался на столе. – Я отвратительный человек! Бедный Марковка!
Как только включила его, тут же пришло сообщение: фото кролика в чьих-то руках. Так перепугалась, что не сразу заметила рядом с ним записку с надписью: “Меня взяли в заложники. Помогите”.
Следом пришло второе послание:
Возвращайся, детка. Я всё прощу. Заупрямишься – твой пушистый друг отправится на праздничный стол.
– Я убью его! – еще неистовей завопила.
Больше вопрос о возвращении к Орлову не стоял.
16 глава
На календаре было тридцать первое декабря, на часах – восемь утра, когда я на кухне пила чай с лимоном. Вот тебе и Новый год. В праздничный день я встала ни свет ни заря, и ходила на цыпочках, чтобы не разбудить любящего поспать до обеда Сашку.
Но ни предстоящее событие, ни ароматный напиток не радовали: в голове только и крутилась мысль о Морковке. Он остался в стане врага, каждую минуту рискуя стать жертвой ярости Орлова. Неизвестно, на что способен этот живодер.
Я порывалась разбудить Сашку и отправиться спасать беззащитного пушистика сейчас же, но каждый раз одергивала себя, понимая, что спешка ни к чему хорошему не приведет. Надо все обдумать. Обдумать какой именно мучительной смертью умрет Орлов!
Я, злая и напряженная, хрустела печеньем, строя план мести, когда раздался звонок в дверь. Ко мне редко захаживали гости, поэтому визитер в новогоднее утро казался тем более подозрительным. Неужели Орлов явился уговаривать меня вернуться? Отмела эту мысль, уверенная, что грязный шантажист предпочтет дождаться, когда я сама приползу к нему.
Не ожидая ничего хорошего, я пошла открывать гостю, и несколько удивилась, застав на своем пороге Орлова-старшего. Пару секунд молча смотрела на него, разгадывая мотивы и возможный коварный замысел, в который его втянули. Выглянула на лестничную клетку – никого.
– Вас прислал Максим? – воинственно уставилась на Виктора Васильевича.
– Нет, дочка, – заговорил тем теплым тоном, что всегда так располагал к себе, – он не знает, что я здесь. – Он мялся с ноги на ногу, будто ему неловко обсуждать это. – Он бы не позволил вмешиваться. С детства упрямый: всегда сам решал свои проблемы, а повзрослев – и вовсе всей семьи.
Я отнюдь не прониклась уважением к Орлову, а скорее испытала сочувствие к его отцу, который не нес ответственности за поведение сына. Максим давно самостоятельный человек, и сам в ответе за свои поступки.
– Проходите, – отступила в сторону. – Вы, наверное, замерзли, я как раз чай пью. С лимоном.
– И я так люблю, – улыбнулся Виктор Васильевич, отчего в уголках его глаз словно лучики солнца проступили морщинки, и он окончательно превратился в доброго старичка из русских сказок. Ну как на такого злиться?
Мы прошли на кухню, где я налила ему горячего чая и придвинула поближе коробку с печеньем, так по-новогоднему украшенному белой глазурью, словно снежным узором.
– Как вы узнали, где я живу? – озвучила вдруг пришедший в голову вопрос.
– Спросил у Дениса, – признался, разрушая последние сомнения. – Он всегда готов помочь другу, – похоже, не сомневался в его преданности.
А я все больше убеждалась, что от Дениса одни проблемы. С таким другом и враги не нужны. Он то ли он намеренно выдает секреты Максима, то ли просто идиот.
– Друзья в наше время на вес золота, – отделалась расплывчатым комментарием, скрывая свое истинное мнение о Романове.
– Как и хорошая жена, – ловко перевел тему разговора на меня. – Лиличка, я успел тебя немного узнать за то время, что ты работала у Максима, и вижу, ты порядочная девушка с золотым сердцем. Такими же были твои родители.
От этих слов в груди защемило. Я практически не помнила ни мать, ни отца, и при случае хваталась за любую возможность разузнать о них как можно больше:
– Вы были хорошо знакомы?
– Мы с твоим отцом выросли в одном дворе, – снова по-доброму улыбнулся, словно мысленно возвращаясь в детство.
– Расскажите, – невольно взяла его за руку, чтобы он не вздумал сбежать и унести с собой воспоминания о моем отце.
– Расскажу, дочка, – положил ладонь поверх моей руки, – если ты пообещаешь встретить Новый год с семьей.
Если Максим откровенно шантажировал, повергая меня в праведный гнев, то Виктор Васильевич словно просил о небольшом одолжении, за которым стояла искренняя любовь и забота о сыне.
– Боюсь, наш брак был ошибкой, – нестерпимо хотелось признаться, что я не в состоянии осчастливить Максима: нет между нами любви.
Но, судя по всему, Орлов-старший разглядел в моих словах сожаление о неудавшихся отношениях, и пожелал воссоединить любящие сердца:
– Не спеши сдаваться, – уговаривал. – Максим может казаться жестким, а порой и жестоким, но у него, точно как и у тебя, Лиличка, доброе сердце. Я-то знаю, ведь я его вырастил.
Такие хвалебные отзывы не вязались у меня с образом Орлова. И мнение родителей всегда субъективно: они хотят видеть в своих чадах только хорошее.
– Ладно, – не стала больше мучить Виктора Васильевича, – я дам ему шанс.
– Молодец, дочка, – он довольно похлопал меня по руке.
Достигнув понимания, мы продолжили пить чай. Он похвалил мое печенье и уютную кухню, я смущенно объяснила, что выпечка магазинная, а кухня – заслуга моей бабушки. Так по-семейному мы сидели до тех пор, пока в дверях не показался сонный Сашка в одних боксерах.
– Срочно кофе! – буквально потребовал. – Или я сдохну, – и не стесняясь, громко зевнул и по-мужлански почесал свой подтянутый живот. – Проклятые часовые пояса, кто их придумал?
Меня нисколько не смущали его подобные привычки, я привыкла к ним с детства. Он всегда вел себя в моем присутствии расхлябанно, словно я очередной его пацанский друг. В свою очередь, я, так же не стесняясь, делала при нем педикюр, далеко не элегантно закидывая ноги на стол. Мы с ним были как старая супружеская пара, в которой никого давно не удивляли странности второй половинки.
