В этот раз не собирался ограничиваться одними лишь поцелуями. До зубного скрежета хотел ее еще на катке, но сдерживал себя: Лиля не из тех, кто согласится на перепихон в машине. Да и сам не хотел скомканного поспешного секса, хотел насладиться Лилей в полной мере.
Первым делом избавил ее от ужасной пижамы, покрывая жадными поцелуями ее тело: тонкие запястья, изящную шею, идеальную грудь. Сантиметр за сантиметром я забирал Лилю себе. Лишь на одну ночь, а наутро она снова будет принадлежать самой себе. Но пока она моя, я выпью ее до дна.
Я перевернул ее на живот, подтянул к себе, заставляя встать на колени. С наслаждением сжимая ее упругие ягодицы, скользнул языком между чуть расставленных бедер. Лиля дернулась вперед, отстраняясь. Никак не могла перешагнуть нелепые стыд и предубеждения, хотя сама была влажная, давно готовая принять меня. Еще сильнее впился пальцами в кожу, порываясь взять Лилю прямо в таком положении. Но мысль, что еще ни один мужчина не доставлял ей удовольствие языком, завладела мной. Я хотел и здесь стать первым. Она должна запомнить меня.
Не обращая внимания на слабые протесты, замешанные со стонами, ласкал ее языком. Изо всех сил Лиля боролась с собой: извивалась, комкала простыни, кусала губы. Я толкнулся внутрь и она с всхлипом упала на кровать, сильнее выгибаясь: сдалась, позволила себе получить удовольствие, наконец оставив смущение.
Сам чуть не кончил от одного вида ее упоительного оргазма: она прогнулась, запрокидывая голову назад; рыжие кудри рассыпались по белоснежной спине; алые губы распахнулись в протяжном стоне.
Не позволяя Лиле упасть на простыни и забыться, я подхватил ее за талию. Стремительным движением расстегнул ремень, стянул белье и одним движением вошел в нее до упора. Она задрожала натянутой струной, что вот-вот лопнет от напряжения.
Я с садистским удовольствием оттягивал неизбежный финал, осознавая, что этого больше не повторится. Не мог насытиться Лилей, снова и снова погружаясь в нее.
– Не мучай, – заскулила она, оказавшись на пределе возможностей. Она жаждала разрядки.
Послав к черту образ хорошей девочки, которой так старалась быть, Лиля с подавалась навстречу, с неистовством насаживалась на меня.
Фееричный оргазм вышиб из меня весь дух, опрокидывая на лопатки. Нокаут. Неоспоримая победа Лилианы, однозначно она сегодня вышла чемпионом.
Вдруг меня пронзило озарением: зачем расставаться с Лилей? Наши отношения с Элиной давно изжили себя. Разрыв лишь формальность. Почему я раньше этого не понимал? Это же так очевидно.
Притянул к себе Лилиану, укрывая ее обнаженной тело: теперь она моя.
– После случившегося, ты обязан на мне жениться, – охрипшим голосом постановила.
– Второй раз? – усмехнулся, крепче сжимая ее в объятиях.
– Первый не считается, – она развернулась, оказавшись со мной лицом к лицу, – он по расчету, без любви.
Тогда я впервые подумал, что будь у моих детей точно такие же, как у Лили, пронзительные зеленые глаза, я бы неизбежно любил их всем сердцем.
38 глава. Лиля
Казалось, уже целую вечность Максим разглядывает меня. Я тоже не сводила с него глаз: не покидало ощущение, что я вижу его впервые. Черты лица смягчились, словно исчезло извечное напряжение. Некая хмурая тень, что делала его образ жестким, а иногда, когда он особенно сильно злился, даже жутковатым. Не зря в какой-то момент я приняла его за маньяка. Убийственно красив. Та самая холодная, бездушная красота, которая пугала. Кай – мальчик с ледяным сердцем. Максим – с холодом многовековых ледников в глазах. Но безжизненные льды растаяли и превратились в безмятежный синий океан.
Я любовалась своим безупречным мужчиной. Даже первые едва заметные морщинки в уголках глаз не портили его. Так он выглядел еще солидней и внушительней. Вдруг до меня дошло, что нас разделяет почти десяток лет. Он опытный мужчина с багажом ни одних отношений за спиной, а я ничего не знаю: ни о жизни, ни о любви. Как я смогу удержать такого мужчину? Смогу ли соперничать с Элиной? Она добровольно не откажется от Максима. Стало страшно, что по-глупости и неопытности я упущу свое счастье – по теряю Максима.
– Если ты сейчас же не ляжешь спать, я начну к тебе приставать, – насмешливый тон Максима развеял тревожные мысли.
Я моргнула, стряхивая пелену страхов, и снова весь мир сошелся на бездонной глубине его голубых глаз.
– Не хочу спать, – тесней прижалась к нему, кожей ощущая каждый миллиметр его обнаженного тела.
Он усмотрел в моем невинном жесте скрытый призыв. Коснулся ладонью моей поясницы, и невесомыми прикосновениями пальцев пробежался вверх по спине, вызывая волну мурашек.
На миг я прикрыла глаза, справляясь с ураганом чувств: достаточно одного незначительного касания Максима, чтобы я забыла кто я и где вообще нахожусь. Я растворялась в ощущениях, в нем самом.
– Сама напросилась, – услышала низкий с хрипотцой голос. В следующую секунду подмял под себя, раздвинул коленом бедра и вошел в меня. Распахнув глаза, я хватала ртом воздух, как рыба выброшенная на берег. – Ты этого хотела?
– Да, – сдалась без боя.
Медленные ритмичные движения, нежные поцелуи и бережные прикосновения. В этот раз это не было погоней за чистым удовольствием. Скорее момент единения: ты – мой, я – твоя. Без условностей, обещаний и правил. Похоже, я безнадежно влюбилась в собственного мужа.
***
Болезненный толчок в бок нагло вырвал меня из сна. Не успела понять, что произошло, как новая атака и я уже на полу. Падение было практически безболезненным, лишь жгло стесанный о ковер локоть
– Лиля! – Максим тут же оказался рядом. – Прости, я случайно, – извинялся точно как я, когда попадала в нелепые переплеты. Это рассмешило меня: в кои то веки мы поменялись местами.
– Ты что, во сне педали крутил, гонщик? – по всем признакам Максим столкнул меня с кровати.
– Нет, – подхватил меня на руки и усадил обратно на кровать. Пытался в темноте разглядеть мою незначительную травму. – Гнал на мотоцикле, – раздалось в ночной тишине.
Все мое веселье сразу улетучилось, а шутка показалась неуместной. Даже жестокой.
– Часто она тебе снится?– сразу догадалась, что речь о Марине.
– Чаще, чем хотелось бы, – заботливо подул на ссадину.
– Ты должен перестать винить себя, – вырвалось само. Тяжело смотреть как он мучается.
– Я и не виноват, она сама не надела шлем, – заладил, как попугай, одно и тоже.
Тут я поняла, что главная его проблема это отрицание. Он чувствовал вину, но сам себе не хотел признаваться в этом. То, что я собиралась сделать, жестоко, и я рисковала перегнуть палку и загнать Максима в еще большую яму. Но я должна попытаться ему помочь.
– Нет, виноват, – твердо заявила.
