— Это мое решение и мое тело, — подумала, что она намекает на то, что Костя не приемлет тату на женщинах, хотя я этого от него не слышала. Более того, именно по его инициативе была сделана моя первая тату. Но Кориной знать это было не обязательно. — Почему он должен мне разрешать или запрещать?
Она молча пожала плечами, будто сама не знала ответа.
— Мне он не разрешил, — достала из сумочки помаду и, поддавшись вперед к зеркалу, обвила губы алой помадой.
Что она хотела этим сказать? Теперь я буду ломать голову над ее словами.
— Возможно, это не просто тату, а некий символ?
Почему я веду с ней дружескую беседу? Надо послать ее в одном всем известном направлении и оставить и дальше размалевывать свое лицо этой вызывающей красной помадой.
— Вот именно, — подушечкой пальца убрала излишки помады, что не правильно легла в уголке губ, и повернулась ко мне: — Это символ доверия, привязанности, любви, — и я готова была поклясться, что на мгновение на ее лице отразилась боль, — но ко мне он этих чувств не испытывал.
Эта особо начинала бесить меня! Что за игру она затеяла? Зачем она пытается меня убедить, что Костя ее не любил?
— Как будто ты испытывала, — раздраженно бросила, едва вынося ее присутствие. — Думала, ты любишь только деньги.
— И их тоже, — не стала лукавить. — Мне нравился Костя, мне нравился секс с ним и, конечно же, его деньги.
О боже! Она и правда любила Костю! Возможно, некой извращенной любовь, видя в нем источник комфортной и безбедной жизни, но любила.
— Если тебе всё так нравилось, — старалась не зацикливаться на словах о сексе, хотя было трудно абстрагироваться, — почему ты не поборолась за это?
— Да брось, — бросила помаду в сумочку. — Зачем? Ползать на коленях и вымаливать прощение? — разглядывала свое лицо в зеркало то с одной, то с другой стороны. — Проще найти другого. Не вижу смысл держаться за старое.
Да она больная на всю голову! А может, просто психопатка? Как бы она не относилась к Косте, чувства к деньгам у нее были сильнее. Когда старый кошелек износился, она без сожалений заменила его на новый.
— Ты …ты … — я задохнулась от возмущения и непонимания. — Ты настоящая дура! — развернулась и вышла за дверь.
***.
Меня захватила буря эмоций. Я шла напролом и расталкивала людей в коридоре, забыв о приличиях, пока не врезалась в чью-то широкую грудь и не оказалась пойманной за руку.
— Ну привет, — расплылся в сальной улыбке мужчина, когда я подняла голову. — Вот мы и встретились снова.
Не понимала, почему этот человек вел себя так, будто я ему что-то должна.
— Вы ошиблись, — старалась остаться вежливой и при этом высвободить руку, — мы незнакомы.
— Незнакомы, — согласился наглый тип, и делал странные намеки, — но видимся не в первый раз.
Испуганно выуживала из памяти лицо этого мужчины, и всё больше уверялась, что никогда не видела его. Может, он просто сумасшедший?
— Отпусти! — уже более настойчиво дернула руку.
Грубиян и не думал этого делать и припер меня к стенке:
— Давай повеселимся, крошка, — зашептал мне на ухо, и меня передернуло от его горячего дыхания на своем виске, — Не пожалеешь. Ты же видела, на что я способен.
Сердца забилось быстрее, а дыхание участилось — это был мужчина из vip-комнаты.
Стало противно, что этот озабоченный лапает меня и, не стесняясь, предлагает с ним переспать.
— Спасибо за приглашение, но нет, — оттолкнула его свободной рукой в грудь, но этот бугай даже не сдвинулся с места.
— Кончай ломаться, — он только больше заводился от моего сопротивления и свободной рукой полез ко мне под платье. — Я заплачу, у всего есть цена. Сколько ты стоишь?
Рядом были люди, хоть и не много, но никто и не думал помогать мне. Похоже, подобная картина здесь в порядке вещей. Но я могла сама постоять за себя, и даже не нужно было припоминать папины уроки по самообороне. Самая большая моя сила в том, что я женщиной. И я поступила, как истинная женщина в ситуации, когда к ней пристают — ударила извращенцу коленом в пах. Он с хриплым стоном согнулся и осел на пол.
— Сучка! — сипло выдохнул.
— Извращенец! — не смолчала на оскорбление. — Вот и познакомились.
Хотелось еще ему врезать, но я не стала тратить время на это ничтожество. Думал, за деньги можно покупать всё, даже людей? Жаль, этот балван, не понимал, что уважение не купишь.
***
На этом мое терпение закончилось, не собиралась больше здесь оставаться.
Нашла Костю в самом центре танцпола, когда они вдвоем с Ваней отплясывали невероятно странный танец. По его виду было ясно, что настало время решительного «стоп».
— Костя! — позвала, пробиваясь через остальных танцующих.
Я уже почти добралась до него, и он даже заметил меня, радостно замахав руками, зазывая присоединиться к безумному действу, но меня снова остановили.
Что же сегодня все меня хватают за руки?
По инерции дернулась назад и даже не успела разглядеть человека, который крепко сжимал мое плечо, как получила пощечину. Я отшатнулась и, возможно, упала бы, если все тот же извращенец не удерживал меня.
Щека начинала пылать, в ушах звенело, а лица в толпе казались размытыми. Зажмурила глаза, чтобы картинка перед глазами прояснилась. Меня никто и никогда не бил, не подвергал такому публичному унижению. Я была так ошеломлена, что в голову даже не пришла мысль начать отбиваться.
— Стерва, ты что себе позволяешь?! — гремел мужчина. — Ты знаешь кто я?!
На языке так и вертелось…
— Ублюдок! — и меня кто-то вырвал из его цепкой хватки.
Зал с мигающими огнями завращался перед глазами, а потом сконцентрировался на Косте.
Словно озверев, он на бросился на моего обидчика и нещадно избивал его. Бугай сначала давал отпор и несколько раз ударил Костю в лицо, но тот, охваченный яростью, словно не чувствовал боли и только неистовей дрался.
Толпа расступилась, наслаждаясь зрелищем, будто для них это очередное развлечение, и никто даже не предпринял ни одной попытки разнять этих двоих. Только я звала Костю, срывая голос, и Ваня пытался оттащить его. Но он не слышал, находясь в состоянии аффекта, усугубленного алкоголем, и остервенело продолжал избиение.
По-настоящему я испугалась, когда, разбив руки в кровь, Костя начал пинать ногами упавшего на пол мужчину.
— Дерьмо! — кричал. — Не смей к ней же пальцем прикасаться! — Ваня воспользовался этой заминкой и тем, что Костя выдохся, и утянул от мужчины, из последних сил пытающегося подняться. — Да ты не достоин даже в одной комнате с ней находиться! — не унимался Костя. Не представляла, как он дрался, если едва держался на ногах. — Даже я недостоин. Я ее недостоин. — Нашел взглядом меня: — Она — мой свет, мое солнце… А ты — ничтожество! Убью! Убью за неё! Это всех и всех вас касается! — обвел пальцем перепуганную толпу.
