Мама права, он должен знать, что буквально через пару часов станет отцом.
— Да, сама.
Мама вышла, будто оставляя нас с Костей наедине, хотя он и находился за многие километры от меня.
С волнением слушала гудки, уже и не помнила, когда вот так звонила ему.
— Слушаю, — раздался такой родной и любимый голос. Боже, как же я соскучилась по нему! — Рита? — позвал, когда я молчала, просто наслаждаясь звуком его тембра.
— Костя я …. — несколько месяцев я не произносила вслух его имени, и даже это теперь доставляло мне удовольствие. Но новая схватка быстро отрезвила меня и напомнила, с какой целью я звонила. — У меня начались схватки, мы едим в роддом. Подумала, ты должен знать.
Долгая пауза — Костя переваривал услышанное, а потом этого его бесчувственное:
— Я понял. Спасибо, — и положил трубку, я даже не успела возмутиться.
И что это значит? Ему наплевать? Он больше не любит и ему не интересно, что со мной происходит? Морально я давно готовилась к тому, что растить ребенку буду одна, но в такой важный момент, как роды, все равно надеялась получить Костину поддержку. А он — «спасибо».
С этим Соболевым всю голову сломаешь. Он, как головоломка.
— Это тебе спасибо! — прокричала в давно погасший телефон, и в полной боевой готовности встретила новую схватку.
22. По-настоящему…(первая часть)
Оказалось, те первые схватки были только цветочками. Настоящие я ощутила намного позже, уже находясь в родовом отделении.
Поначалу, слушая истошные крики других рожениц, пообещала самой себе стойко терпеть боль и не вопить как полоумная. Но скоро я готова была забыть о глупой клятве, и просто выть. Весь мир сузился до двух точек отсчета: начало и конец схватки.
Маму я сразу отослала из палаты, чтобы она не видела, как меня скручивает при каждой схватке. Еще, наверное, какой-то животный инстинкт говорил мне, что процесс будет идти легче и быстрее, если я стану отдаваться каждой схватке в полной мере и так, как она того требует: стонать, хвататься за что-нибудь руками, изгибаться. А присутствие мамы, да любого знакомого человека, заставляли меня думать о том, как я выгляжу со стороны, и каждый раз пытаться контролировать себя.
Поэтому, когда во вовремя очередной схватки, скрипнула дверь, я была готова сорваться на незваного гостя. Я уже открыла рот, чтобы выставить его, но согнулась под силой спазма и уцепилась за поручни кровати. Правда, промахнулась и одна рука рассекла воздух, пока ее не поймала чужая. В тот момент было не важно, чья это рука, главное, она поддержала меня, когда от усталости из глаз потекли слезы.
Болезненная волна постепенно схлынула, я отдышалась и, наконец, подняла голову на своего «спасителя».
Костя.
Это мой Костя.
Он выглядел иначе, чем я помнила его, по крайней мере, внешне. Не было больше модной прически, ее сменила типичная мужская стрижка, а всегда гладко выбритое лицо теперь потемнело от щетины.
— Ну ты и гад, Соболев! — его вид привел меня в ярость. Ведь это он был виновников того кошмара, который я сейчас переживала. — Чтоб я еще раз рожала тебе ребенка! Ни за что на свете не…. — кричала, а он, улыбнувшись, будто я осыпала его комплементами, а не оскорблениями, заткнул мне рот поцелуем.
Кто бы мог подумать, что его поцелуи самое действенное для меня успокоительное и обезболивающее в одном флаконе.
— Обвиняй, ругай, можешь даже драться, — прошептал мне в губы, — я люблю в тебе все, и скучал даже по этому. — Он обхватил мое лицо руками и стал зацеловывать. А я не сопротивлялась, мысленно уже придумав себе оправдание — я не в ясном уме из-за родов. Беременным простительны слабости.
— Кость! Кость! Кость! — запричитала, отпихивая его от себя. — Новая схватка, — пояснила в ответ на его растерянное лицо.
— Что мне делать? — похоже, он начал паниковать.
— Уйди! — взвыла, а сам еще сильней вцепилась в его руки.
— Позвать врача? — начал гадать, не понимая, почему вдруг гоню его.
— Нет, ты уйди! Не хочу, чтобы ты видел меня такой. Я сейчас далеко не красота и очарование, — в этот момент мое лицо наверняка «украсила» жутчайшая гримаса, потому что я снова задохнулась от схватки.
Но Косте, кажется, было все равно, он и не думал уходить.
— Я прилетел к любимой женщине, чтобы поддержать ее, и увидеть, как на свет появится моя дочь. Не собираюсь довольствоваться коридором и редкими весточками от медперсонала. Я пройду весь этот путь вместе с тобой, — поставил меня перед фактом.
Я бы еще поспорила, если бы меня скрутила очередная схватка. И должна признаться, что в глубине души я хотела, чтобы он остался.
Не знаю, не пожалел ли Костя о своем решении, но следующие несколько часов я не раз отправляла его к черту и кричала, что ненавижу, виня во всем. Он же кивал и со всем соглашался. Наверное, не принимал близко к сердцу сказанное и списывал на эмоции. О том, что я веду себя как злобная мегера, мне на тот момент даже в голову не приходило. Я была не в себе, потому что после того как схватка затухала, принося временное облегчение, я впадала в другую крайность и начинала слезно умолять Костю не оставлять меня одну.
— Мне страшно, — призналась Косте, не отпуская его руки, когда после осмотра врач постановил, что «пришло время рожать». Как будто до этого я каталась на велосипеде?!
Не представляю, что испытывал сам Костя, но держался он спокойно и уверенно.
— Помнишь, — обхватил мою ладонь обеим руками, — когда мы делали твою первую татуировку, тебе тоже было страшно?
— Тоже мне, сравнил! — фыркнула и была готова снова послать его куда подальше. — Сделать тату и родить — не одно и то же!
Он расценил мое замечание как шутку, и тихо рассмеялся.
— Я лишь хотел сказать, что тогда я пообещал быть рядом и был с тобой до конца, — пояснил, когда увидел мой скептический взгляд и полное отсутствие веселья. — И сейчас будет так же. Мы справимся, — произнес, словно внушая мне.
В тот день я впервые доверилась Косте, и он не подвел меня. Наверное, именно тогда я впустила его в свою жизнь и в свое сердце. О чем ни разу не пожалела, как бы порой тяжело, больно и даже опасно не было. Все встречи и события для чего-то происходят. Возможно, мы с Костей встретились именно для того, чтобы дать начало новой жизни.
— Если ты говоришь, что мы справимся, я верю тебе, — встретилась с его взглядом, в котором после этих слов что-то изменилось. Могла только гадать, о чем он думает, потому как в ответ он лишь молча поцеловал меня в висок. Словно на удачу.
— Скажи это, — попросила.
— Что сказать?
— Ты знаешь, — он не мог не догадываться. Во всех патовых ситуациях я хотела слышать от него только одно, вернее, именно так он каждый раз успокаивал меня.
