‒ Еще немного, — предостерегла, — и вместо меня встречать тебя будет древняя седая старуха!
Парень рассмеялся.
‒ Я уверен, ты будешь очень даже милой старушкой, — сладко пропел.
С его стороны было глупо надеяться, что я растаю от подобных нежностей.
‒ Не надейся, буду вечно недовольной и ворчливой.
‒ Считай, ничего не изменится, ‒ как бы невзначай обронил.
‒ Еще чуть-чуть, ‒ уже пустила в ход угрозы, — и я засобираюсь домой.
‒ Далеко не уйдешь, старушка, ‒ съехидничал. Мало того, что опаздывал, так еще и издевался! ‒ Я уже в пути, ‒ сменил тон на более серьезный. ‒ Надо было заехать в студию уладить кое-какие дела, но теперь я весь твой.
‒ Можешь оставить себе столь щедрый подарок, — обижено фыркнула и бросила трубку. Пусть мучается догадками, дождусь ли я его или все-таки выполню обещанную угрозу и уйду домой.
Не представляла, сколько времени займет дорога у музыканта, поэтому решила скоротать скучное ожидание, почитав недавно скачанный из интернета роман Дюма.
Одну за другой я проглатывала страницы увлекшей меня книги. Маргарита де Валуа оказалась еще той штучкой. Интриги, любовники, кровь и смерть ‒ вот ее вечные спутники. И что заставило Костю называть меня именем этой хитрой и коварной женщины? Я совсем на нее не похожа.
— «Только ненависть заставляет нас делать столько же глупостей, сколько и любовь», — раздалась над ухом недавно прочитанная мной строчка из романа. От неожиданности я подпрыгнула, чуть не выронив телефон, и ударилась локтем обо что-то «живое». Обернувшись, увидела схватившегося за нос Костю и падающие на пол алые капли.
— Прости, я случайно, — поспешила извиниться за собственную оплошность. — Надо остановить кровь, — быстро взяла себя в руки. Брат в юности часто ввязывался в драки, так что я прекрасно знала, что нужно делать в подобных ситуациях.
Отправила Костю в мужской туалет, чтобы он не создавал в кафе эффект кровавой бойни, заливая пол кровью, а сама сбегала на кухню за пакетом замороженных овощей и полотенцем.
— Больно? — осторожно приложила к лицу импровизированный компресс. Честно говоря, побаивалась, что Костя обрушится на меня с бурей обвинений в неуклюжести.
— Прохладно, — гнусавым голосом проговорил и заставил меня улыбнуться.
— Больной шутит — значит, пошел на поправку, — кольнула его замечанием. Костя отложил полотенце в сторону, и я внимательно осматривала его лицо, а по завершении серьезно постановила: — Нет, они меня убьют. ‒ Костя вопросительно вскинул брови. — Твои поклонницы, — пояснила. — За то, что искалечила их кумира. Но ты сам виноват, — начала защищаться, — нечего подкрадываться.
Но изобразить свирепость не получилось — Костя смешил меня забавными гримасами, проверяя так целостность носа.
— А я и забыл, что имею дело с дикой кошкой, готовой расцарапать лицо любому чужаку.
Это, конечно, не было прямым обвинением, так небольшой укол: девушки не ведут себя так грубо. Особенно с парнями.
— Царапаться не обязательно, — хотя во мне было что-то от дикарки. — Я знаю приемы самообороны, и если что, могу хорошенько навалять тебе, — неосознанно еще больше очерняла свой образ в его глазах.
— Откуда такие познания? ‒ не поддавался на провокации. ‒ Или это издержки жизни одинокой девушки в большом городе?
— Мой отец научил меня, он был полицейским, — призналась, чем, наверное, окончательно напугала парня. — Так что в моем арсенале есть несколько убийственных приемов.
Я думала, Костя теперь точно сбежит, но один уголок губ приподнялся в игривой ухмылке:
— Так ты опасная.
Кто бы мог подумать, что эта фраза (а может улыбка) зацепит меня и заставит радоваться, что этот самонадеянный музыкант сейчас здесь.
— Почаще напоминай себе об этом, — не отступала от образа строптивой дикарки.
Пиццерия была пуста, и Дэн вот-вот должен был закрыться, но все же нашелся посетитель, которому приспичило справить нужду. Мужчина вошел в туалет и, застав развернувшуюся в помещении сцену, замялся.
— Девушка, это мужской туалет, — попытался приструнить меня незваный гость, хотя сам прекрасно знал, что заведение не работает, и зашел он в кафе лишь для того, чтобы воспользоваться туалетом.
— Я заметила, — порой наглости мне было не занимать, особенно когда дело касалось несправедливости. — А вы, смотрю, не заметили, что заведение закрыто.
— На двери нет вывески, — вызывающе отметил наглец.
Ладно. Если нахал настаивал на своем, то я тоже не собиралась отступать.
— Тогда не буду вам мешать, — и не сдвинулась с места, продолжая, как ни в чем не бывало, заниматься Костиным носом. Тот молча наблюдал за мной с озорным блеском в глазах, иногда поглядывая на моего оппонента.
— Мне будет удобней, если вы выйдите, — незнакомец продолжал строить из себя чопорного английского сэра.
Я передала компресс в руки музыканта и повернулась лицом к мужчине.
— У тебя, наверное, серьезные проблемы в личной жизни, приятель, если ты не можешь со спущенными штанами находиться в одной комнате с женщиной.
От моего едкого замечания Костя прыснул, а страждущий побагровел и, брякнув что-то нечленораздельное, но явно неприличное, вышел, оскорбленно хлопнув дверью.
— Тебе не нужны приемы самообороны, чтобы отправлять людей в нокаут, — прокомментировал всю ситуацию Костя.
Вот, он снова надо мной смеется. Или у меня уже паранойя? Если так и дальше будет продолжаться, у меня скоро разовьется куча комплексов.
— Почему мне кажется, — посмотрела на него, нахмурившись, — что я для тебя что-то вроде диковиной зверюшки?
— Я не смеюсь, — и при этом широко улыбался, — а умиляюсь.
— Чему? — спросила с опаской. Боялась, ответ мне не понравится.
— Твоей непосредственности.
— Что в лоб, что полбу, — произнесла присказку, что часто повторяла моя бабушка. Все равно, что назвал меня не дурой, а дурочкой. Чуть смягчил правду, но смысл от этого не поменялся.
Еще раз осмотрела раскрасневшийся нос, чуть прикоснувшись пальцем, и Костя зашипел от боли.
— Может быть, отменим так называемые «деловые переговоры», и поедим в больницу? Кажется, дело серьезней, чем ты думаешь.
— Ерунда, — он открыл дверь и жестом предложил мне выйти. — Ни за что не откажусь от нашего свидания.
— Это не свидание, — поправила, не сомневаюсь, намеренную оговорку.
Костя промолчал, видимо, чтобы я окончательно не передумала, и продолжал удерживать для меня открытую дверь. Я раздумывала, стоит идти у него на поводу или прислушаться к голосу разума и отправить Костю в травмпункт. Его нос начал чуть отекать. Это была уже вторая оплеуха от меня. Не слишком ли много за столь короткий срок? И откуда у меня эта манера распускать руки? В этот раз все хотя бы вышло случайно, а вот вина за первый инцидент целиком и полностью была моей. Пресловутая совесть нашептывала извиниться, ведь я так этого и не сделала.
