– Прощай, – Кира обняла пацана. – Может, еще увидимся.
– Может, – сказал он и вдруг усмехнулся: – Только ты никакая не Мэль.
Кира от неожиданности растерялась. Оглянулась быстро, не слышал ли кто. Потом осторожно спросила:
– Почему же ты мне помогаешь?
Ив шмыгнул носом.
– Мэль была очень хорошей. Она заботилась обо мне, даже читать научила, – он опустил взгляд и колупнул землю носком поношенного ботинка. – И леденцы мне всегда давала. Ты тоже хорошая, но ты – не она. Ты слабая и не выживешь здесь.
– Я так плохо выгляжу? – невесело хмыкнула девушка.
– Ну… ты хуже ребенка, даже я могу тебя обдурить.
Он протянул руку, и на его раскрытой ладони Кира увидела собственные монеты, которые, как она думала, тщательно спрятала в поясной кошель.
– Э-э-э… – вырвалось из нее многозначительное мычание. – К-когда ты успел?
– Пока ты меня обнимала, – мальчишка хитро ей подмигнул. – Теперь поняла? Не знаю кто ты и как попала к нам, но эта жизнь точно не для тебя. Уезжай.
Глава 8
Что ж, он был прав. Жизнь преступницы на дне восточной столицы точно не для нее. И если сейчас она не уедет, то скоро пожалеет об этом.
– А если кто-то узнает, что это ты мне помог? – беспокоясь о мальчике, спросила она. – У тебя ведь будут проблемы.
– Не переживай, меня еще нужно поймать.
Еле сдерживая набежавшие слезы, она снова его обняла.
– Прощай, Ив.
– Прощай, Мэль.
– Кира, – она улыбнулась. – Меня зовут Кира.
– Прощай, Кира, – повторил мальчик. – Удачи тебе!
– Да, она мне пригодится.
Он развернулся и, непринужденно насвистывая, направился прочь. Кира с минуту следила, как он идет, чуть замедляя шаг возле наполненных товаром фургонов, будто присматривает, что плохо лежит. А потом тихонько шепнула:
– И тебе тоже удачи.
Она так переволновалась, что глаз сомкнуть не могла, да и стоящий вокруг храп не способствовал здоровому сну. Но среди ночи караванщики начали просыпаться один за другим. Кряхтя, выбирались из-под телег, отряхивались, и вскоре площадь наполнилась гулом голосов.
Кира вспомнила, что сказал Рюг: днем путешествовать очень жарко, караваны передвигаются, пока держится ночная прохлада.
– А ты кто такой? – чья-то рука схватила ее за ухо и больно выкрутила, заставляя девушку вытянуться в позе суслика.
– Ой-ой, дяденька! – запричитала Кира, мысленно желая этому гаду все смертные кары. – Сирота я, Киримом зовусь! Еду к дяде в Шургун!
– Решил бесплатно на моей шее проехаться?
Над ней нависло одутловатое мужское лицо, оснащенное тремя подбородками и роскошными тараканьими усами.
– Нет, дяденька, я заплачу.
Кира поспешно ткнула в пухлую руку незнакомца приготовленную монетку.
– Ну ладно, – в маленьких поросячьих глазах гнев сменился на милость. – Только смотри, до Шургуна три ночи пути, кормить тебя я не буду.
– И не надо, – буркнула Кира вслед уходящему вознице и со стоном постукала себя по лбу: с перепугу она сунула ему не медяк, а серебрушку, предназначенную для главного караванщика.
Эх, денег и так в обрез, а вокруг сплошные траты. Ну ничего, прорвемся!
Вскоре началась перекличка. Каждый из путешественников, неважно пассажир или владелец повозки, подходил к толстому мужчине в чалме, который сидел посреди площади на подушке, называл ему свое имя и давал серебряный дирхам. Это, как Кира поняла, и был главный караванщик. Имена он записывал в свиток, а деньги прятал в свой пояс.
Когда подошла ее очередь, девушка скрепя сердце попрощалась с еще одной серебряной монеткой. Потом вернулась к знакомой телеге и забралась между мешков.
– Эй, – окликнул ее усатый возница, – ты не бойся, бобо Нархим этим путем давно ходит. И он сильный маг, его защиты на весь караван хватает, потому и дорого так берет.
Кира тут же выставила нос:
– Главный караванщик еще и маг?
– Ну конечно! Без магии или хорошей охраны за стены города никто не осмелится выйти. Слишком много вокруг чудовищ развелось. Ну ты спи, спи, пацан. Если что, я тебя разбужу.
Обещание, конечно, было так себе, но Кира чувствовала себя настолько вымотанной и физически, и морально, что сама не заметила, как провалилась в глубокий сон под мерный скрип колес.
Проснулась она на рассвете, от того, что телега наскочила на камень, и вздрогнула. Вокруг шумели голоса, слышалось конское ржание и стук колес спешащих повозок.
Улучив момент, Кира высунула голову между тюков, крепко сжала свои пожитки и на повороте, когда другие телеги закрыли ее от случайных свидетелей, спрыгнула. По инерции перекатилась к обочине и свалилась в канаву.
Ей повезло – жара стояла давно, и на дне была лишь сухая грязь. Поднявшись, девушка змеей скользнула в высокую пожелтевшую траву и замерла, дожидаясь, чтобы караван ушел подальше.
Теперь следовало выяснить, где она очутилась, и решить, что делать дальше. А еще найти воду и укрытие от солнца в жаркий час.
Высокая трава, похожая на полынь, хорошо скрывала ее, так что Кира забралась довольно далеко и наткнулась на полуразрушенную глинобитную саклю. В ней давно никто не жил – все деревянные части бесследно исчезли, но стены и кусок крыши еще хранили тень в полуденную жару.
Осторожно ступая, попаданка обошла заброшенный дом, нашла тропинку и колодец. Рядом, на ее счастье, валялись ведро и веревка.
Кира с горем пополам зачерпнула воды, умылась, смочила прихваченный с собой платок и с облегченным вздохом присела в тени огромной шелковицы. Здесь можно переждать до вечера, потом зайти в незнакомый город, снять комнатушку в харчевне и постараться узнать, куда можно уехать дальше.
От жары девушка так разомлела, что даже уснула. Но когда начало темнеть, она встала, вновь умылась, выбралась на дорогу и двинулась к городским воротам, высившимся вдали.
У ворот, как и ожидалось, собралась толпа. Верховые вперемешку с повозками и пешими крестьянами, вьючные верблюды, лошади и даже парочка слонов с разодетыми в пух и прах всадниками под яркими шелковыми зонтами. Все они возмущенно ревели, ржали, кричали и требовали, чтобы их пропустили в город.
Но стражники не спешили. Они тщательно осматривали каждого путешественника, светили ему в лицо и увиденное сравнивали с какой-то бумажкой.
Заметив это, Кира замедлила шаг. Пристроилась в конец очереди, за сухонькой старушкой в черном платке, которая держала за руку чумазую девочку лет пяти, и тихонько спросила:
– Извините… госпожа… вы не подскажете, что за заминка у ворот?
