Высокая оборотница, стоящая за прилавком, дружелюбно оскалила белые зубы и уточнила:
— Что будете пить, госпожа?
— Цветочный чай без сахара! — решила Кира и приступила к выбору десертов.
Через пять минут вампир отодвигал стул в тихом углу кафе и с некоторым изумлением поглядывал на поднос, заполненный пирожными. Девушка не устояла и взяла “на пробу” практически каждый вид сладостей.
Как только они уселись, Кира приступила к дегустации. Белковый крем оказался восхитительно нежным, песочные корзиночки правильно крошились, а пастила имела отчетливый яблочный вкус. Право слово, если бы не шантаж, она получила бы от похода в кофейню истинное удовольствие!
— Итак, лорд Алистер, вы хотели со мной поговорить? — рассердившись на себя за слабость, Кира отодвинула блюдце с весьма соблазнительным кусочком торта и уставилась в темные глаза с алым зрачком.
— Хотел, — князь медленно кивнул, словно никуда не торопился. — И вижу, что сделал правильный выбор. Буду с вами честен, леди д’Анкур. Вы мне нужны. Профессор Рильон изготавливал для моей семьи особое зелье, важным компонентом которого была кровь… ваших соотечественников.
Кира вздрогнула — еще одно зелье на крови метаморфов?
— Только благодаря ему моя единственная дочь до сих пор жива. Из чего именно алхимик делал лекарство и где брал компоненты, мне узнать не удалось. Хранится оно не больше недели. И вот теперь, когда Марсель де Рильон пропал или убит, моей дочери грозит развоплощение. Она совсем дитя и никогда никому не делала ничего плохого. Я не хочу ее потерять.
С этими словами вампир вынул из кармана цепочку для часов, на которой вместо брелока висел миниатюрный портрет девочки лет двенадцати. Очень худой, с изможденным лицом и огромными фиалковыми глазами.
Кира невольно кинула взгляд на бледное личико и закусила губу:
— Сожалею, но что вы хотите от меня? Поиски профессора ведутся, правда, пока безрезультатно.
— Профессора могут и не найти, — Алистер был так же невозмутим, — но вы можете мне помочь. Точнее, ваша кровь, леди д’Анкур. Давайте заключим сделку: я молчу о вашем происхождении и помогаю в расследовании всеми силами, а вы посещаете мой замок дважды в неделю, чтобы поддержать мою девочку, пока не найдется профессор.
— А если не найдется? — опешила Кира.
— Поверьте, стать вечной гостьей в моем замке — не самое худшее, что может с вами случиться. Ради спасения Белинды я готов на все. Поверьте. В борьбе за жизнь дочери меня ничто не остановит. Господин префект и хозяйка города уже знают об этом. Тогда мне не повезло, но теперь я не отступлю, чего бы мне это ни стоило!
ГЛАВА 5
Девушка сжала руки. Князь явно намекал на какие-то темные делишки в прошлом, но она не хотела знать, что он хранит за душой. Чужие секреты могут дорого стоить.
— То есть вы предлагаете мне стать донором? — уточнила она.
— До-но-ром? — брови вампира взлетели вверх. — Кажется, госпожа Лизавета именно так называет тех, у кого мои братья покупают кровь, — пробормотал он задумчиво, а Кира едва не стукнула себя по лбу: ну надо же так проколоться!
— Да, я бывала в гостях у госпожи Лизаветы, — натянуто проговорила она и поспешила спрятать панику в чашке с чаем. — Но как вы себе это представляете? Я веду расследование, мне нужно быть в форме! Да и сколько крови потребуется вашей дочери за прием? Уцелею ли я после такой кровопотери?
Алистер бросил на собеседницу нечитаемый взгляд, но на вопросы ответил:
— Белинде нужно примерно пять глотков, чтобы остановить распад организма.
— И как она будет брать у меня эту кровь?
Кира представила, как ей в шею впиваются острые зубы, и передернула плечами. Да, картинка не из приятных.
Но князь улыбнулся:
— Клянусь, больно не будет. Вы даже ничего не почувствуете. Мы не звери и заботимся, чтобы нашим… донорам… ничего не грозило. Например, можем наводить чары и погружать в особый транс.
— То есть я буду беспомощной? — напряглась девушка.
— Нет, вы просто не будете чувствовать боли. От боли, страха и прочих плохих эмоций кровь становится кислой. Мы стараемся, чтобы этот процесс был приятен обеим сторонам.
— А следы от укусов?
У него и на это был готовый ответ:
— Наша слюна не только обезболивает, но и быстро заживляет любые раны. Соглашайтесь, всего десять глотков в неделю! Уверен, для молодой и здоровой… э-э-э… человеческой женщины эти потери ничтожны. Во время ежемесячных кровотечений они теряют не меньше.
— А вы знаете, как у женщин портится характер во время этих кровотечений? — сварливо отозвалась Кира.
Ее слегка потряхивало от страха, но она прекрасно осознавала, что вампир в ней нуждается. А здесь, в зале, полном посетителей, он не посмеет обидеть ее.
— Полагаю, ваш характер несколько улучшит денежная компенсация? Или вы предпочтете охрану? Судя по отчетам префектуры, вы притягиваете к себе неприятности.
Иномирянка поставила чашку и прямо взглянула в алые зрачки князя:
— Охрану вы предоставите в любом случае. И если я правильно поняла все, что услышала, то моя смерть не спасет вашу дочь, ей нужна свежая кровь. Поэтому охранять меня вы и так будете. А еще платить. По сто золотых за каждый прием.
Алистер усмехнулся:
— Не слишком ли много?
В голове у Киры стучало, но на подкорке вспыхивали слова старшего юриста их фирмы: “Девочки, всегда оговаривайте условия на берегу!”
— Не слишком ли мало за жизнь вашей дочери? За эту сумму я обязуюсь давать ей кровь, пока не найдется другое решение.
— Вы и так будете ее давать, если не хотите, чтобы о вашей личности стало известно префекту.
Голос вампира не изменился, но Кира закашлялась, подавившись крошкой, и с трудом прохрипела:
— Хорошо, восемьдесят. Мне, знаете ли, надо будет восстанавливаться, а для этого деньги нужны!
Князь протянул ей стакан воды, неизвестно откуда возникший в его руке.
— Двадцать пять.
— Пятьдесят! — тут же отреагировала иномирянка, намереваясь торговаться за каждую копейку. В конце концов, с такими деньгами она и здесь неплохо устроится. К тому же этому шантажисту невдомек, что алхимик никуда не пропал! — Ну а бонусом… я надеюсь на вашу помощь в поисках профессора. Есть места, куда в одиночестве не отважится явиться даже самая смелая дама, особенно если ей нужно тихо что-то узнать, а не просто спалить кабак или бордель.
Алистер откинулся на спинку стула, сложил на груди руки и тем же бархатным голосом, которым говорил с ней на почте, заявил:
— Сколько живу, столько удивляюсь… человеческой… наглости!
