Дерзко. Может быть, глупо. Но это лишь моя работа, и что плохого в том, что я хочу выполнить ее хорошо? Он сам выбрал меня — я не вешалась на шею. Сам. Он прекрасно понимал, что я должна делать, и в какой роли выступать. И я прекрасно понимала. Так чего он хочет? Зачем осложнять? Хочет, чтобы я предлагала себя, как дешевая шлюха? Это его заводит? Если это его предпочтения — я сделаю все, плевать. Но как тогда понимать произошедшее в ресторане? Я была недостаточно настойчивой? Недостаточно развязной? Или он просто издевался, и это доставляло удовольствие?
В этом все дело — мы ничего не обсуждали. Но должны были обсуждать. При самой первой встрече. Обсуждать — это нормально, тем более, если это касается моих обязанностей. Это исключит конфликты, избавит от неловкости. Как постоянно твердила миссис Клаверти: «Диалог — ключ от мира». Это необходимо нам обоим. Я должна была заподозрить неладное, едва ознакомилась с его досье. В графе «Предпочтения» было лишь единственное слово — стандартные. Теперь же чем больше я об этом думала, тем отчетливее представлялось, что все совсем не так. Фирел — слишком значимая фигура, чтобы трясти перед социальным департаментом своим нижним бельем. Тем более, если имеются занимательные подробности.
Я усмехнулась и снова вспомнила Дарку. Она говорила, что чем сдержаннее человек снаружи — тем безумнее он внутри. Кажется, она снова была права. Муравейник, а тем более улица Красных фонарей, учат быстро постигать философию жизни, видеть самую суть. И Дарке есть, у кого учиться. Кармелла — удивительная женщина, несмотря на свое занятие. А Фирел сдержан и холоден настолько, что, согласно этой теории, меня могут ожидать не слишком приятные сюрпризы. За закрытыми дверями могут проявиться все задавленные порывы. Им всегда нужен выход.
Я сглотнула пересохшим горлом, понимая, что есть все основания для подобных догадок. Пусть так — это просто данность. И это моя работа. Нас готовили и к этому, поясняя, что «стандартное» — не единственная допустимая модель. Побои и прочие «прелести», конечно, должны прописываться отдельным пунктом, но очень удивлюсь, если в действительности их когда-либо прописывали. Лицемерие департамента. Мы работаем со слишком высокопоставленными людьми. Мы — лишь средство. И гораздо проще свести синяки и заплатить лишнего — за хлопоты — чем тревожить уважаемого человека.
Я запретила себе думать об этом. Стану думать, если появятся причины. Даже тряхнула головой, стараясь отогнать навязчивые мысли. Я полистала навигатор, отыскивая нужный магазин белья — четвертый этаж. Нарочно пошла пешком, чтобы себя хоть чем-то занять. Наконец, вошла в секцию, и ко мне тут же поспешила приветливая девушка-продавец в розовой, как крем, блузе. Улыбалась, будто была несказанно рада. Конечно, рада. Они нас вычисляют каким-то особым чутьем. Клянусь, едва я шагнула в магазин, она уже знала, кто я. И им прекрасно известно, что мы оставляем очень много денег. Мы — их лучшие покупатели.
— Добрый день, мисс. Что желаете? Буквально вчера пришла новая коллекция…
Я ее не слушала, лишь любезно кивала в ответ. Почти наизусть знала все, что она может сказать. Их речи шаблонны, просчитаны. Серена! Они настоящие сирены из старых мифов — завлекают пением и вытрясают деньги, слушая писк коммуникаторов. Девушка изо всех сил нахваливала модные новинки, провожая меня вдоль редко размещенных стоек. Здесь как в ресторане: чем реже — тем дороже. И легкая фоновая музыка.
Я медленно шла вдоль вереницы кружева, перьев, страз, атласных шнуровок, невесомого газа, касаясь кончиками пальцев нежнейших тканей. Что ему нравится? Какие цвета? Какие фактуры? Кружево, хлопок, шелк? А может он вовсе не желает видеть белья? Или напротив — тайна с головы до ног, чтобы было приятнее «распаковывать подарок»? Я не знала ничего. Остановилась возле красного кружева. Если придерживаться теории Дарки, под невозмутимой личиной скрывался вулкан. Что может быть провокационнее красного… Я задумчиво вертела в руках легкий вышитый корсет, кокетливо украшенный рюшами. В чем-то старомодный, архаичный, но в то же время дерзкий и пикантный.
Девушка расплылась в блаженной улыбке:
— Безупречный вкус, мисс. Есть полный комплект: трусики, пояс, чулки… и халатик, — при слове «халатик» ее окончательно разморило. От зависти.
Я вновь взглянула на корсет:
— Вам нравится?
— Я бы сама такой купила, мисс, но…
Она не договорила. И без того понятно — для нее это слишком дорого. Одни трусы стоят больше, чем ее месячное жалование.
— Несите все.
Я не хотела рассматривать, придираться. Вещи отменные — лучше просто некуда. Продавщица направила на меня примерочный сканер и ушла выбирать нужные размеры. Вскоре выложила на столике все, что полагалось, включая дивный короткий халатик из натурального шелка.
Коммуникатор неожиданно завибрировал, отдавая в руку. Я вздрогнула, приняла входящий вызов. Мартинес…
— Мисс Абьяри, почему вы исчезли из зоны покрытия?
— Что? — я усиленно делала вид, будто не понимала ни слова.
Мартинес не стал играть в эту игру:
— Мисс Абьяри, я жду вас на парковке торговых галерей. Поторопитесь с покупками и спускайтесь.
Я сглотнула и едва шевелила губами, чувствуя, что внутри все оборвалось, задрожало:
— Я уже спускаюсь, агент.
Кажется, меня ждет мало приятного.
21
Мартинес встретил меня хмурым лицом, если про его лицо вообще так можно сказать. Оно не отличалось от того, что я видела вчера или сегодня утром, как не отличается застывшая маска. Я просто почему-то знала, что сейчас оно хмурое. И понимала, что он едва сдерживается.
Я передала ему пакеты:
— Что случилось, Мартинес?
— Где вы были, мисс? — он открыл дверцу служебного эркара и буквально затолкал меня внутрь. Опустился рядом.
Я поджала губы, решая стоять до последнего:
— В галереях, как видите.
— Вы лжете, мисс. Час назад вас не было в галереях.
Я молчала. Не хватало еще, чтобы они обшаривали торговый центр. Если на то пошло, я все же вольна в передвижениях.
— Значит, я гуляла по улице, Мартинес. Я же не цепная собака.
— Вы отключили коммуникатор, мисс.
Я подняла брови:
— Какая глупость.
— Вы отключили коммуникатор, мисс.
Я повернулась и открыто посмотрела в его застывшее лицо:
— Я ничего не отключала. Сбой сети, перебои питания. Да что угодно! Есть другие причины, агент.
— Вам придется рассказывать это советнику Фирелу, мисс.
— Прекрасно! — я скрестила руки на груди и отвернулась к окну. — Значит, расскажу.
На самом деле, у меня дрожали губы. Я едва не рыдала. Да я чуть не упала без чувств, при одной только мысли, что Фирел начнет разматывать этот чертов клубок. Он должен мне поверить. Он должен забыть. Он должен думать о чем-то другом. Более приятном. Коммуникатор… в сущности, мелочь. Дети часто отключают коммуникаторы, чтобы их невозможно было найти. Это не преступление — это гражданское право. Или Фирел намерен лишить меня гражданских прав?
