Фирел уже открыл входную дверь:
— Выходи немедленно.
Я вцепилась в крошечную, расшитую красными кристаллами бальную сумочку и, не чувствуя ног, вышла в коридор. Фирела будто подменили. Он молчал и больше не смотрел на меня так, как несколько минут назад. Сдержанный, напряженный, холодный. Глаза оттенка графита стали совсем чужими. Мне стало одуряющее страшно.
К подъезду был подан личный эркар Фирела: огромный и просторный. Мартинес открыл передо мной дверцу, подал руку, терпеливо ждал, когда я засуну в салон свою огромную юбку. Пол сел с другой стороны, и между нами было такое расстояние, что можно было улечься в полный рост. Он не смотрел на меня, просто уткнулся в коммуникатор и что-то сосредоточенно листал. Мартинес и его напарник Курт уселись впереди, за стеклянной перегородкой. В салоне разливалась легкая, едва уловимая музыка. Скрипки, свирели. Классика. Тревожные, будоражащие звуки, от которых становилось еще отвратительнее. Будто назойливое жалящее сверло. Будто жужжание осы у самого уха. Соло кларнета, армия скрипок. Весна. Кажется, так называлось это произведение. Папа часто слушал в своей мастерской всякое старье. Паял и перебирал схемы под эти странные неуместные звуки. Они никогда не вязались с Муравейником. Но сейчас вместо приятных воспоминаний они лишь усиливали тревогу. Никогда не замечала, чтобы Фирел что-то слушал — он любил тишину.
Эркар с густым шипением сбросил воздушную подушку и начал набирать высоту. Я отвернулась к окну, чтобы хоть немного скрыть от Пола свое онемение. Но, не думаю, что трюк удался — едва ли я смогу его хоть в чем-то обмануть. Я так радовалась этому приему, возможности выйти в общество вместе с ним, будто заявить на него какие-то права. Мне казалось, мы были очень красивой парой, хотелось, чтобы нас видели вместе. Но теперь все рушилось. Что сделает Фирел, когда поймет, что меня и аль-Зараха что-то связывает? Просто вышвырнет, как паршивую собаку. Я даже не могла представить себя без него.
Хотелось рыдать, уткнуться лбом в прохладное стекло, но я вовремя вспомнила, что испорчу макияж. Я так переживала, что стало тошнить. Я глубоко дышала, инстинктивно положив ладонь на грудь. Сердце колотилось, как безумное. Наверное, мисс Павани права — сегодня было слишком много кофе.
Эркар причалил на посадочный козырек небоскреба Торговой Палаты, прошипел на воздушной подушке до ярко освещенной парадной дорожки, ведущей в залитый светом павильон. Мартинес и Курт вышли первыми, чтобы открыть нам дверцы. Согласно этикету, я ждала, когда Фирел обойдет эркар и подаст мне руку. Но сейчас меня грызло лишь одно желание — разбежаться и прыгнуть в ночь с посадочной платформы. К чертовой матери. Почему я даже не задумалась о том, что встречи с аль-Зарахом на подобных мероприятиях просто неизбежны?
Потому что была слишком счастлива. Как девчонка.
По платформе разлился бархатный голос распорядителя:
— Советник Пол Фирел со спутницей мисс Мелиссой Абьяри.
Пол галантно протянул мне руку и слегка склонился:
— Улыбайся и будь милой. Я не желаю видеть кислое лицо.
26
Вместо элегантного белого платья на бретелях я увидела нестерпимо-алый шелк. Открытые плечи, туго задрапированный корсаж и пышную легкую юбку, расшитую кристаллами и тонкими красными перьями. Платье было просто потрясающим, но… не слишком ли? О нет, спорить с Полом не имело смысла. Если он так решил — значит, это уместно.
Аманда прикусила губу, прослеживая мой взгляд, и кивнула:
— Оно феерично, не так ли, моя дорогая?
— Да, — аж ком подступил к горлу.
— Советник Фирел изменил решение вчера. Мы лишь успели подогнать по вашему манекену. Но ничто не заменит настоящей примерки. Вставайте же, дорогая, у нас совсем нет времени!
Кларк помог мне подняться на примерочную тумбу. Я без стеснения скинула халатик и нырнула в прохладный шелк. Мисс Павани долго возилась со шнуровкой на спине, затягивая как можно туже. Наконец, обошла меня вокруг и умильно сцепила пальцы:
— Безупречно, душа моя. Просто безупречно. Но, скажу по секрету, еще пару недель назад это платье мечтала заполучить миссис Гарбиш. Ей дали понять, что не стоит этого делать. При посредственной внешности такая роскошь просто убьет. Сделает из нее уродливую сморщенную моль. — Аманда заговорщицки прищурилась: — Но ей, конечно, это не озвучивали. Напирали на природную элегантность!
Кларк, наконец, выкатил зеркало, которое принесли сюда специально для моих примерок, и я смогла увидеть свое отражение. Аманда была права — потрясающе. Лиф сел так плотно и так туго, что талия казалась необычайно тонкой. А невесомая юбка с колышущимися перьями… Я покачала бедрами, шелк легко-легко зашуршал, камни засверкали, перья взлетели. Я двинула ногой — и она кокетливо выглянула из соблазнительного разреза, обнажая колено чуть ли не до бедра. Видела бы это Дарка… Моя кожа казалась алебастровой, светящейся, а вот волосам будто не хватало блеска. Я подхватила их рукой, забирая наверх в подобие прически. Непременно нужно зачесать высоко, чтобы открыть шею. И не красить губы глухой красной заплаткой — полупрозрачный малиновый лак с едва заметным мерцанием. Будет идеально.
Мисс Павани небрежно махнула рукой:
— С волосами поработаем, придадим перламутровый блеск. Изумительно.
— А украшения? Какие украшения?
— Не знаю, дорогая Мелисса. Советник Фирел объявил, что займется этим сам, — Аманда многозначительно повела бровями. — В первый раз вижу мужчину, выбирающего наряд своей спутнице с такой чудовищной авторитарностью. Он не спрашивает вас. Не спрашивает нас. Просто показывает пальцем, буквально не глядя, и не желает ничего слушать! Представляете, он не слишком торопится доверять моему вкусу! Вкусу моего дорогого Кларка! А мы лучшие в своем деле!
Тот лишь обиженно кивал, собирая парогенератор. Что бы Аманда не утверждала, вкусу «дорогого Кларка» я бы тоже не слишком торопилась доверять. Но на счет Пола она, конечно, права. Он мог хотя бы спросить, чего хочу я. Мы досконально изучали этикет. Я знаю все правила, все дресс-коды, все нюансы. Я могу самостоятельно подобрать аксессуары и драгоценности. В конце концов, если не сама — на это есть стилисты. Но надо отдать ему должное — я бы сама едва ли решилась надеть такую роскошь.
