И вот я здесь.
Но я не видела ничего вокруг. Цеплялась за руку Фирела, буквально висела грузом, с трудом поднимала ноги, шагая по ступеням. Даже не всегда успевала натянуть улыбку, когда Пол кого-то приветствовал.
Мучительно хотелось пить. В горле пересохло так, будто я блуждала по раскаленной пустыне и снова и снова мечтала о газировке из летучки. С ледяной крошкой, едкими выстреливающими пузырьками. Я должна продержаться. Назло этой двуличной стерве. Назло департаменту. Назло самой себе. Я глубоко вздохнула, выпрямилась. Даже назло Фирелу.
Большой зал Юнион-холла поражал размерами и великолепием. Я будто оказалась в диковинном райском саду. Но когда поняла, что мне напоминал интерьер, мимолетный восторг, заслонивший на мгновение все остальное, испарился, сменившись тягучим отчаянием. Отель «Факхир». Здесь все дышало Тахилом, утопало в резьбе, мозаиках, драпировках. Везде были расставлены низкие диванчики, заваленные подушками, лампы с живым огнем. Я слышала об этой дикой традиции, но все же думала, что это лишь миф. Ни за что не поверю, что страна, «сидящая» на сирадолите, не использует его возможности и жжет свечи и масляные лампы. Среди увитых гирляндами пальм, арок, фонтанов и фонтанчиков лавировали официанты, одетые в традиционную одежду. Бурнусы, кафтаны и тюрбаны. Даже глаза чернили, но сразу было понятно, что это лишь ряженые. Подделка. Девушки красовались в шароварах и пестрых распашных приталенных платьях. Волосы и лица были закрыты, как требовал варварский обычай.
Один из официантов подошел к нам, и я взяла с подноса бокал шампанского, но пригубить не решилась — предстоит слишком тяжелый разговор, я должна мыслить предельно ясно. Фирел, судя по всему, намеревался отыскать неизменное виски. Я тронула его за руку:
— Пол, не оставляй меня сегодня. Умоляю.
Он какое-то время молчал, поджав губы. Я отчаянно боялась, что он не ответит, просто развернется и уйдет. Наверное, я безумна, но я все еще на что-то надеялась.
Он выставил локоть, и я облегченно улыбнулась, просовывая руку. Так лучше. Так будет намного лучше. Я вцепилась в рукав его смокинга, до неприличия стиснула ткань. Мы сделали несколько шагов, но тут же остановились, потому что к нам направлялась Амалия Клаверти в сопровождении своего мистера Лэнга.
Я вся внутренне сжалась: сейчас она начнет провоцировать.
42
Теперь я не могла смотреть на нее. Просто не могла. Теперь все казалось иным: взгляды, улыбки, жесты. Даже грация ее походки превратилась в отвратительное извивание змеи. Я будто слышала, как шуршит под брюхом, когда чешуйки скользят по поверхности. Так звучит опасность. Она будто высовывала длинный раздвоенный язык, пробуя воздух, а по моим жилам разливался пожаром уже впрыснутый ею яд.
Проклятые камни отравили меня.
Миссис Клаверти просияла, вцепляясь хищными глазами в Пола, протянула руку:
— Советник Фирел, я счастлива вас видеть.
— Дорогая Амалия, вы неотразимы, — он коснулся губами ее руки и задержался дольше, чем положено. — Вы оказали мне неоценимую услугу, составив компанию моей даме. Не знаю, как благодарить вас. Это бесценное участие.
Стерва лучилась таким радушием, что я просто восхищалась ее актерским дарованием:
— Вы задержали моего дорогого мистера Лэнга. Что я могла? Подставить вторую щеку и не опускаться до мелкой мести. К тому же, наша прекрасная Мелисса была не виновата в том, что оказалась брошенной.
— Должен сказать, что вы несправедливы, Амалия. Если кого и винить, то только вашего дорогого мистера Лэнга. Я срочно понадобился ему в координационном совете, — Пол не сводил с нее глаз.
Ах, вот как… Благонравный старик тоже в сговоре. Ей нужен был повод, чтобы задержать Пола — и Пола задержали. Прекрасная семейка. Глупо думать, что сам Фирел этого не понял. Не тогда — теперь. Но я поражалась филигранности его игры.
Они стоили друг друга: Пол и эта двуличная сука. И я даже не взялась бы судить, кто из них лучше. Этот дуэт покорил бы любые подмостки. Впрочем, Катч Лэнг тоже не отставал.
У меня едва не закружилась голова. Я стиснула фужер так, что боялась раздавить. Все здесь таковы. Все до единого. Улыбались в лицо, расточали комплименты, но что скрывалось за льстивыми речами и открытыми улыбками? Вся неприглядная подноготная Альянса. А она была ничем не лучше вспоротого нутра Муравейника. Муравейник честнее. Там шлюху называют шлюхой. Обращаются, как со шлюхой. Платят, как шлюхе. Там, пробираясь ночными переулками, ты всегда готов к нападению, всегда готов бежать. Ты всегда смотришь под ноги, отыскивая растяжки. Порой ты даже знаешь, в каком именно месте они всегда стоят. Да в здравом уме ты просто не станешь шататься ночами без необходимости. Там оболочка соответствует содержанию.
Здесь все бесчестнее.
Я вновь смотрела на миссис Клаверти. Она что-то щебетала, потягивая шампанское, но я не слушала. Я больше не хотела слушать ее. Никогда. Бывали ли моменты, когда эта стерва теряла лицо? Казалось, что нет.
Когда воздух разрезали фанфары, я вздрогнула так, что пролила шампанское. Пол выпрямился, прижал мою руку, призывая к спокойствию. Стерва Клаверти метнула острый взгляд и едва заметно улыбнулась, будто говорила: «Только попробуй что-то выкинуть». Улыбнулась Полу. Но сделала это для меня, напоминая об угрозах.
Полился голос распорядителя:
— Дамы и господа, полномочный представитель повелителя Тахила султана Хариса его превосходительство Аскар-хан аль-Зарах.
Аль-Зарах вышел с противоположной от лестницы стороны по ковровой дорожке, расстеленной под резным навесом на тонких витых колоннах. В окружении спадов в белых бурнусах, перепоясанных саблями. Как и в прошлый раз, в классическом черном смокинге, но за его спиной маячила свита в традиционной одежде. Я насчитала шестерых солидных мужчин. Точнее, пятерых — шестой был маленьким, щуплым и каким-то бледным. Большой белый тюрбан сидел на его голове, как шляпка шампиньона.
Аль-Зарах уселся на низкий диван с резной спинкой, свита встала позади, спады — по бокам. Приглашенные подходили к этому чертовому дивану и расшаркивались.
Его принимали, как короля. Как короля Альянса. А он охотно принимал это поклонение.
Я сильнее вцепилась в руку Пола, чтобы не упасть, и смотрела, как миссис Клаверти отправилась на поклон вместе со своим Лэнгом. Она оставила свои меха, и платье с каждым шагом переливалось на ее не по возрасту упругой заднице.
Придет и наш черед. Я инстинктивно тронула кончиками пальцев проклятые камни. Хотелось подойти, красиво снять их с шеи и швырнуть прямо в лицо аль-Зараху. При всех. При этой холеной суке и ее старом лицемере. Но, вероятно, тогда мы оба уже не выйдем отсюда. Я — это точно.
Дыхание перехватило: смогу ли я сегодня выйти отсюда? Вернуться домой?
Я тронула Пола за руку:
— Давай уйдем, как только закончится официальная часть.
