— Спасибо, спасибо… — сбивчиво зашептал назвавшийся королем. — Все, что угодно…
— Взамен ты отдашь мне другую жизнь, — жестко перебил его дракон, но мужчину это ничуть не смутило.
— Я приведу к тебе кого угодно, убью кого угодно, только скажи…
В его словах было раболепие, страх, готовность пойти на любое преступление лишь бы спасти свою шкуру. Вот только моральные качества этого ничтожества дракона интересовали мало.
— Мне нужна будет жизнь твоего ребенка.
— Но… у меня нет детей, — человечишка шумно сглотнул.
— Ты же сказал, что ты король. А королю нужен наследник. Я оставлю в твоем теле частичку своей магии. Она уйдет вместе с твоим семенем, как
только кто-нибудь забеременеет от тебя. Учти, избавиться от ребенка не выйдет — да и других детей у тебя не будет.
— Но как же… как же тогда… — у мужчины тряслись губы, и он практически не мог говорить.
— Моя магия сделает так, что твой ребенок будет идеальным сосудом.
— Сосудом? Что это значит? — он все ждал, что мужчина начнет требовать убить его, чем обрекать на подобную участь. Но, похоже, смерти тот боялся все же больше.
— Увидишь, — снисходительно ответил дракон, отступая назад к воде. — Увидишь, вскоре после того, как ребенок появится на свет. Можешь взять столько сколько сможешь унести. А затем ступай…
— Но… как я отсюда выйду? — несмотря на обстановку, глаза человечишки жадно заблестели, и он начал сгребать золото в свои карманы.
— Тебя проводят мои друзья, — хмыкнул дракон, погружаясь под воду.
Последнее, что он увидел, как назвавшийся королем человек, обезумев от страха и жадности, трясётся при виде обступивших его тварей, но продолжает нагребать золото.
Он долго ждал, когда его «эксперимент» увенчается успехом. Постоянно прислушивался к собственной силе — не появился ли выход? Не ощущает ли он свое продолжение? Не дало ли росток заложенное семя магии?
Но годы шли, ничего не происходило. Надежда со временем вновь угасла. Лишь своды пещеры стали давить сильнее, да сны стали более удушливыми.
Пока однажды у него снова не появился гость.
***
(Около двух лет назад)
— Кто здесь?
Голос мужчины был решительным, но дракон чувствовал, как за бравадой он скрывает усталость и… страх. Да, все они боятся. Правда, этот, кажется, боялся не за себя.
И даже когда тот увидел дракона воочию, взгляд не утратил твердости.
— Я пришел сюда за этой женщиной и хочу забрать ее отсюда.
— Ничто не покидает владенья короля без его на то дозволения, — дракон еле слышно фыркнул. В тот момент, когда он назвал себя королем, ему ярко вспомнился образ дрожащего человечка на перине из золота.
Должно быть, именно это заставило его спросить у гостя:
— Что там говорят обо мне наверху?
— Про тебя не говорят. Ты давно стал мифом, легендой. Вот тварей твоих боятся. Хотя кто-то, возможно, не верит и в них.
— Легендой? — в Валааде любили легенды. Передавали их из уст в уста, записывали на пергаментах, оживляли магией и показывали детям. Интересно, а в Валааде о нем помнят? Помнит ли о нем брат?
А ведь когда-то от одного его имени дрожали камни, от одного взгляда обрывалась жизнь…
— Никто даже имени твоего не помнит. Король… подгорный король, вот как тебя все называют. Да и то не уверены. То ли был такой, то ли уже и не было. Чёрная магия, изменяющая животных, есть. А вот тебя… все равно что и нет.
Все равно что и нет? Дракон растерялся на миг. Его разум, расшатанный одиночеством, вдруг пришел в ужас. А что, если его действительно нет? Что, если он действительно давно истлел, растворился в своем забвении, пустота поглотила его?..
Землю застряло со страшной силой. Он видел, как мужчина упал на песок, прикрывая голову от падающей сверху каменной крошки.
Дракон встрепенулся, приходя в себя. Неужели это так стены пещеры среагировали на его страх. Страх… пустоты? Разве он не смирился со своей участью?
Человек поднялся на ноги, безразлично вытирая испачканные золотым песком руки о штаны:
— Почему бы не выйти и не напомнить им о себе? — его манипуляции были топорными и от того показались забавными.
Валаад! Сколько он уже не смеялся? Или этот смех – лишь отголосок пережитого страха? Стены пещеры затряслись в такт его плечам.
— Что здесь смешного?
— Я только что понял, что сам забыл свое имя…
Так странно. Он помнил имя предавшего его заточению брата. Но не помнил свое собственное. Смертный, тем временем, снова попытался пустить в ход свои жалкие манипуляции, лесть. Но ему очень скоро это наскучило. Призвав мощь своего проклятия, он обрушил его на голову чересчур говорливого парня. Ощущения были…. Странными. Мужчина тряс
головой, сплевывая на пол то, что попало в рот, откидывал слипшиеся волосы со лба.
— Может быть, все-таки договоримся? — неуверенно произнёс он.
— Ты все еще жив… Как, говоришь, твое имя?
— Я не называл его, — уклончиво ответил мужчина.
«Идеальный сосуд — вот твое имя», — мелькнула победная мысль.
Он столько раз представлял себе, как это будет, что теперь растерялся. Нетерпение мешалось с неверием. Может быть — это лишь фантом? Образ в его голове? И он по-прежнему один, считает крупинки золотого песка, перекладывая их с места на место?
Он легко согласился на все условия этого человека и даже помог вытащить оставшихся под завалами детей. Ему не нужны были их жизни. Ему не нужна была больше ни одна другая жизнь. Ведь в тот момент, когда дракон выполнил условия сделки, он получил себе новое тело.
Вот только все опять пошло не по плану.
Что он знал о боли прежде? Ничего.
Человеческий организм впитывал все словно губка и усиливал многократно. Вода вокруг кипела, дракон (или уже человек?) рычал и выл.
Пустота? Неужели он действительно боялся ее? В тот миг он ее жаждал.
Зачем ему была нужна эта месть? Зачем он так долго искал себе тело? Все, что было ему нужно в тот момент — это забвение.
И когда дракон уже готов был сдаться, отказаться от возмездия, от себя самого, когда агония была настолько сильной, что он сам взмолился о смерти, он вдруг с удивлением осознал, что память человека никуда не делась. Он сам никуда не делся.
Их сознания соединились в единое целое. И мир вспыхнул новыми красками. Он со стороны видел свою жизнь в Валааде и понимал — это его человеческая часть впитывает новые знания. Он видел события до того, как пообещал служить дракону. То есть, свою жизнь, до того, как пообещал служить самому себе.
