Не причиняй вреда.
Помогай, если можешь.
Отвечай добром на зло.
Дженни никогда не спрашивала Эбу про эту надпись. Да она и
не требовала разъяснений.
Внезапно Дженни почувствовала поддержку «общества горя». Как
будто все его члены молча выражали ей свою симпатию. Все то, о чем жутко было
даже подумать, могло произойти сейчас с самой Дженни. И она это понимала.
– Ты прав, – произнесла Дженни. – Возможно,
жизнь действительна такова. Но это не значит, что я сдамся. По собственной воле
я никогда не стану твоей, так что можешь попробовать применить силу.
– Попробую, – откликнулся он.
Началось все очень просто. Дженни услышала тихое жужжание, и
на ее рукав села пчела.
Обычная пчела, тускло-золотистого цвета. Она цеплялась
своими крохотными лапками за блузку. Но затем жужжание повторилось, и вторая
пчела опустилась на другой рукав.
Опять жужжание, и еще, еще…
Дженни терпеть не могла пчел. На пикниках она первая
начинала визжать:
– Посмотрите, нет ли ее у меня в волосах!
Ей хотелось прогнать пчел, но было страшно спровоцировать
их.
Она бросила взгляд на Джулиана. На его удивительные
сапфировые глаза и красивое лицо. Сейчас, когда на нем была неброская одежда
Зака, его красота казалась совершенно неземной, пугающей.
Снова жужжание, и очередная пчела запуталась у нее в
волосах, трепеща крылышками и цепляясь все крепче.
Дженни улыбнулась.
Тут она обратила внимание на громкий звенящий звук и
повернулась, чтобы посмотреть, откуда он исходит. Целый рой пчел собрался под
крышей гаража, зависнув в воздухе.
Дженни отступила назад и услышала предупреждающее ж-ж-ж-ж-ж.
Рой переместился, перестроился, превратившись в темное облако.
Пчелы устремились к ней.
Дженни взглянула на Джулиана, и тут пчелы обрушились на нее
градом. Они цеплялись за руки, плечи, садились на грудь. Ей пришлось широко
раскинуть руки, чтобы не задавить ни одной из них. Дженни знала, что стоит
придавить пчелу – и та ужалит.
Это было кошмарно, нереально.
Пчелы покрывали ее тело тяжелым шевелящимся одеялом. Слишком
тяжелым. Дженни пошатнулась. Ей пришлось зажмуриться, потому что из волос пчелы
переползали на лицо. Они сидели на ней в несколько слоев, цеплялись друг за
друга, они были повсюду. Свободными оставались лишь кончики пальцев да малая
часть лица. Она чувствовала, как их лапки касаются ее щек. Дженни хотела
закричать, но кричать было нельзя, ведь если она закричит… если закричит…
Они заползут ей в рот. И тогда точно ужалят. Но ей не
удавалось свободно дышать носом, грудь сдавило под тяжестью. Ей придется
открыть рот.
Она почти беззвучно вскрикнула, стараясь не двигаться, чтобы
не потревожить пчел. До нее донесся голос Джулиана:
– Всего одно слово, Дженни.
Она могла только чуть-чуть покачать головой. Минимум
движений. Дженни бесшумно всхлипывала, боясь пошевелиться. Но не сдавалась. Не
сдавалась. Не сдавалась…
«Можешь сделать со мной все, что хочешь», – думала она.
Она хваталась за сознание, как за последнюю ниточку, но и та
ускользала из пальцев.
Ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Не сдаваться!
«Когда я коснусь пола, я раздавлю их, – промелькнуло в
голове Дженни. – Они обезумеют и ужалят все разом, и тогда я умру».
Но она не сказала ни слова.
Темнота нахлынула на нее, и она поняла, что падает.
Глава 12
Дженни несло по течению в сером полумраке, и, словно сквозь
сон, она услышала: часы пробили три.
«Пора вставать, – подумала Дженни, но вставать не хотелось.
Она провалилась в дрему еще на несколько минут. – Нет, пора вставать. Это
будильник. Пора в школу… или еще куда-то… Нужно идти к Заку».
Зак.
Дженни очнулась.
Она лежала на холодном полу в гараже своего двоюродного
брата, но по крайней мере вокруг не было пчел. Она осмотрела свои руки и голые
щиколотки. Ни одного укуса. Джулиан все-таки этого не допустил.
Но она осталась в гараже, где нет ни единой двери. В темной
комнате вместо выхода – занавеска. Все прочие входы – и ворота для машины, и
тот, что вел из гаража в дом, – попросту отсутствовали, на их месте были
голые стены.
Дженни понятия не имела, что делать. Было уже три часа ночи,
и она очень устала.
Она взглянула в тот угол мастерской, где Зак занимался
фотографией. Его фотоаппарат стоял на треножнике. Софит был повернут в сторону.
Задник представлял собой огромный лист черной бумаги без единой склейки, почти
двухметровой ширины. Зак частенько подбрасывал в воздух на фоне черного задника
какой-нибудь белый порошок или крупу и делал снимок. Получалось нечто похожее
на Млечный Путь – белые точки в бездонном черном небе. Странные,
футуристические снимки – Зак одно время ими очень увлекался.
Но на этом заднике была нарисована дверь.
Дверная ручка торчала из бумаги.
«Выход, – подумала Дженни, подходя поближе, но
абсолютной уверенности в этом у нее не было. Почему-то при виде черно-белой
двери по всему телу побежали мурашки. – А разве у меня есть выбор?» –
подумала она.
Дженни повернула ручку. Дверь распахнулась.
Она шагнула вперед и оказалась подвешенной среди звезд.
Дверь позади нее захлопнулась, но девушка этого даже не заметила. Небо нависало
над головой низко, как потолок. Оно было черным, со сверкающими точками звезд
на нем. Под ногами расстилалась бархатистая черная равнина, которой не было
конца.
Ощущение окружавшей ее бесконечности было ужасным. Оно
напомнило ей сон, который она когда-то видела: бесконечная земля и очень низкое
твердое небо. Может быть, и Заку снилось что-то в том же духе? Может, это и
есть его кошмар?
Единственными маяками в бесконечной, равномерной тьме были
лампы – софиты, вроде тех, которыми пользовался Зак. Вокруг них то там, то тут
виднелись небольшие островки света – белого или цветного.
Дженни повернулась, пытаясь сориентироваться в пространстве,
и затаила дыхание. Дверь по-прежнему находилась позади нее. Она не исчезла.
Можно было выйти.
Но если это – кошмар Зака, он должен быть где-то поблизости.
Нельзя уходить, не попытавшись отыскать его.
Помедлив еще несколько мгновений, Дженни направилась к
ближайшей лампе – неоновой, окрашивавшей островок в розовый цвет. Не так-то
просто было решиться отойти от спасительной двери, и, пока она шла, старалась
не спускать глаз с островка света перед собой. Бархатистая поверхность под
ногами была абсолютно гладкой, без единой морщинки. Дженни в своих туфлях без
каблуков могла проехаться по ней, как на коньках.
