– Свинина, – проворчала Ди, лениво потягивая
«Карбо форс», свой любимый энергетический напиток. – Прощай, стройная
фигура. После такого вот кусочка придется неделю вкалывать в спортзале.
– Тому нравится, – возразила Одри, – и с
фигурой у него все в порядке.
Ди мрачно хохотнула и метнула на Одри враждебный взгляд.
Дженни вздохнула:
– Может, хватит? Нельзя ли хоть раз в год не спорить?
– Видимо, нет – пробормотала Одри, виртуозно
переворачивая блинчик китайскими палочками.
– Имейте в виду, я не позволю вам испортить сегодняшний
вечер. Ясно?
– Иди-ка ты лучше в свою комнату и приведи себя в
порядок, – примирительно сказала Одри и взяла кухонный нож.
«Коробка! – вспомнила Дженни. – Но сначала
действительно нужно переодеться. И побыстрей!»
Глава 3
Дженни сменила свитер и джинсы на струящуюся кремовую юбку,
шелковую блузку и расшитым бисером жилет, простеганный тоненькими золотыми
нитками.
Взгляд ее упал на туалетный столик, на котором сидел белый
плюшевый кролик. В лапках он держал ромашку, в сердцевине которой было
написано: «Я тебя люблю». Игрушку подарил ей на Пасху Том. Милая безделица, но
Дженни точно знала, что будет хранить ее всю жизнь. Том никогда не произнес бы
признания вслух, и потому Дженни восприняла подарок как тайное объяснение.
Сколько себя помнила, она всегда была влюблена в Тома. При мысли о нем,
мучительной и сладкой одновременно, Дженни испытывала почти физическую боль в
груди. Так продолжалось со второго класса. Она задержала взгляд на зеркале, по
краям которого торчали их фотографии – ее и Тома: это они в шестом классе на
празднике Хэллоуина (в маскарадных костюмах), здесь они уже в девятом классе на
выпускном, это школьный бал две недели назад, а тут они на пляже. Они так давно
вместе, что про них говорят – Том-и-Дженни, словно они – один человек.
Как всегда, вид Тома подействовал на нее успокаивающе. И все
же что-то мешало ей расслабиться. Какая-то неприятная обязанность тяготила ее.
Ах, да! Коробка.
«Ну что ж, пойди и открой ее. А потом расслабься и
наслаждайся вечеринкой».
Дженни заканчивала причесываться, когда раздался легкий стук
в дверь. Не дожидаясь ответа, вошла Одри:
– Блинчики готовы, а свинину еще подержу, чтобы была
горячая к приходу остальных.
Одри всегда зачесывала волосы назад, они у нее были
блестящие, каштанового, почти медного оттенка. Она неодобрительно прищурила
карие глаза.
– Новая юбка, – констатировала она. –
Длинная.
Дженни поморщилась. Тому нравилось, когда она носила длинные
юбки, особенно из мягкой струящейся ткани вроде этой. Одри тоже об этом знала,
и Дженни знала, что подруга знает.
– И что из этого? – спросила она с вызовом.
Одри вздохнула:
– Как ты не можешь понять? Ты же совершенно не даешь
ему повода для беспокойства.
– Одри, перестань…
– Нельзя быть слишком хорошей, – продолжала
Одри. – Я знаю, что говорю, уж можешь мне поверить. Парни – странные
создания, не так ли? Нельзя допускать, чтобы парень был слишком в тебе уверен.
– Это смешно… – Дженни внезапно замолчала.
Ей вдруг вспомнился продавец из магазина, его синие, как
сердце пламени, глаза.
– Я не шучу. – Одри смахнула со лба длинные прядки
челки цвета меди и бросила на Дженни взгляд из-под густых черных ресниц. –
Если парень чувствует себя с девчонкой чересчур уверенно, его внимание к ней
ослабевает. Он принимает ее привязанность к себе как должное. И естественно,
начинает заглядываться на других. Нужно держать его в постоянном напряжении, не
позволяя ему расслабиться. Он не должен знать, что его подружка выкинет в
следующую секунду.
– Совсем как у тебя с Майклом, – рассеянно сказала
Дженни.
– А что Майкл? – Одри беспечно махнула рукой с
безупречным маникюром. – Майкл для меня вроде грелки на стуле – нужен до
тех пор, пока место никем не занято. Придерживаю его на всякий случай. Ты хоть
поняла, что я тебе говорила? Ди и та считает, что ты вся растворилась в Томе.
– Ди? – Дженни насмешливо подняла брови. – Ди
ведь уверена, что все парни просто лживые скоты, по крайней мере все
бой-френды.
– И правильно, – подытожила Одри. –
Странно, – задумчиво добавила она, – что я настолько согласна с ней в
этом, насколько не согласна во всем остальном.
Дженни скорчила гримасу:
– Одри, может, попробуешь изменить свое отношение к
ней?
– Непременно… после дождичка в четверг, – отрезала
Одри.
Дженни вздохнула. Одри влилась в их компанию позже всех, она
только в прошлом году приехала в Виста-Гранде. Остальные были знакомы с
начальной школы, а чернокожая Ди дружила с Дженни еще дольше. С появлением
новой подруги Ди как будто бы приревновала к ней Дженни. Неудивительно, что они
постоянно ссорились.
– Главное, сегодня постарайтесь не поубивать друг
друга, – сказала Дженни. Она зачесала волосы назад – так, как нравилось
Тому, – и перетянула их резинкой. Потом улыбнулась Одри и предложила: –
Давай вернемся на кухню.
Там они обнаружили Майкла и Зака.
В мятом сером свитере, с взъерошенными каштановыми волосами,
Майкл Коэн походил на плюшевого медвежонка. Светлые волосы ее кузена Закари
Тейлора были собраны в конский хвост, а его большой нос напоминал птичий клюв.
– Как ты? – спросила Дженни, целуя брата в щеку.
Она не опасалась от него заразиться, потому что они уже
виделись, пока он болел. Серые, как зимнее небо, глаза Зака на мгновение
потеплели и опять стали чужими. Дженни никак не могла понять, нравится она Заку
или он просто терпит ее, как всех остальных.
– Привет, Майкл! – Она хлопнула приятеля по плечу.
– Знаешь, – начал Майкл, – я часто думаю о
нас, о судьбе нашего поколения. Станем ли мы лучше своих родителей? Чего нам ждать
от жизни, за исключением новых моделей машин? В чем наше предназначение – вот
что я имею в виду.
– Привет, Майкл, – поздоровалась Одри.
– Привет, о свет моих очей. Уж не блинчик ли я
вижу? – воскликнул Майкл и потянулся к блюду.
– Не смей лопать! Лучше отнеси в гостиную.
– Слушаюсь и повинуюсь. – Майкл вышел из кухни.
«Боже мой, коробка!» – спохватилась Дженни.
Майкл был из числа людей, которые способны, слоняясь по
дому, прочитать чужое письмо или заглянуть во все ящики комода. Ужасно
любопытный тип. Она выскочила из кухни вслед за ним.
Коробка была на прежнем месте. Увидев ее, Дженни
почувствовала спазм в желудке. Белая, глянцевая, идеально правильной формы, она
лежала на сосновом кофейном столике. Мать Дженни гордилась этим столиком, она
потратила уйму времени и денег на дизайнера, зато теперь с полным правом
утверждала, что гостиная выглядела «абсолютно натуральной, этнической, но не
эстетской». Гостиную украшали коврики, сплетенные индейцами навахо.
Декоративные горшки на полу представляли культуру зани, корзинки плели индейцы
хопи, а циновка перед камином попала в дом прямо из племени чимайо. Дженни
строго запрещалось прикасаться ко всему этому руками.
