Как и было запланировано, петь я начала, еще стоя за кулисами. А мое скорое появление на сцене тоже встретили бурными аплодисментами. Сердце забилось чаще, прибавилось уверенности в себе.
Я наслаждалась. Правда, наслаждалась – и атмосферой, и прикованным ко мне всеобщим вниманием, и тем, что впервые за долгое время от этого внимания могла не прятаться. Один раз я оступилась из-за подвернувшегося каблука, но, кажется, никто кроме меня этого не заметил.
Лилась музыка, лились, переплетаясь, наши с Алисой голоса. Синхронные и разрозненные движения, сойтись в своего рода поединке и разойтись в разные углы сцены, словно она – наш ринг. Алиса лидировала, но мне доставало и моей роли. Светились расставленные по периметру зала тыквы, мелькал свет, выхватывая воодушевленные нашим выступлением лица и фигуры тех, кто вместе с нами начал танцевать.
А потом настал момент, где мне отводилась сольная партия.
Я оказалась в центре сцены, окруженная легким полумраком и дымом, создаваемым дым-машиной. Время внезапно растянулось. Всего несколько аккордов – и музыка стихнет, чтобы мой голос зазвучал а капелла. Я была готова поднести к губам микрофон, когда горло сдавил знакомый спазм.
Ледяной ужас стремительно растекся по телу.
Нет, пожалуйста, только не сейчас!
Мир перед глазами покачнулся. Я все еще видела заполненный зрителями зал, подсвеченные желтыми фонарями праздничные тыквы, легкую, окутывающую меня дымку, но сознание ускользало. Казалось, я вот-вот упаду в обморок, разрушив все Алисины надежды на фееричный номер… но не упала.
Я запела.
Все происходило, словно во сне. Я будто грезила наяву, телом находясь здесь, а сознанием – в другой реальности. Множество лиц все так же стояли перед глазами, стелился подсвеченный синим туман, вокруг висела гробовая, прорезаемая лишь моим голосом тишина…
Я пела.
Пела, забыв слова и ноты. Пела, не понимая, что за звуки вырываются из моей груди, но наслаждаясь ими. Как завороженная смотрела в зрительный зал, откуда на меня так же завороженно смотрели десятки и десятки глаз. Казалось, все присутствующие, глядя на меня, чуть покачиваются из стороны в сторону, создавая легкую волну. И еще казалось, что я чувствую их. Каждого. Что льющаяся из меня мелодия соединяет нас невидимыми нитями, оплетает всех слушателей, привязывая их ко мне.
Я продолжала петь.
Забыв не только слова и ноты, но и где нахожусь. Кем являюсь. Кто все эти люди, смотрящие на меня, точно загипнотизированные. Сжавшееся ранее горло расслабилось, и звуки выходили свободно и легко, словно только и ждали, чтобы их выпустили наружу. Меня переполняло странное и необъяснимое чувство, делающее тело невероятно легким. Дарящее ощущение, что крылья за моей спиной – настоящие, и я могу взлететь.
Но летать мне не хотелось. Мне хотелось… плавать.
Внезапно резанувшая по ушам громкая музыка едва не заставила меня упасть.
Она сбросила вуаль оцепенения и с меня, и со всех остальных. Лица, которые я видела перед собой, резко прояснились, и теперь на них было выражение недоумения и легкой рассеянности.
Переведя взгляд на стойку с музыкальным оборудованием, за которой стоял Кир, я увидела Егора. Это он перемотал а капельную часть, на всю громкость включив окончание фонограммы.
Алиса сориентировалась быстрее меня и ловко подхватила свою партию. А я… я машинально заставила одеревеневшее тело двигаться, но была не в силах больше выдавить из себя ни звука. Совершенно не понимала, что только что произошло, и это выбивало меня из колеи.
Как номер подошел к концу, я даже не заметила. Кажется, благодаря Алисе нам все-таки удалось закончить его на высокой ноте – причем, в буквальном смысле, – подтверждением чему стали бурные овации. Растерянность и недоумение схлынули с лиц зрителей так же быстро, как пришли.
– Убью Кира! – гневно возмутилась Алиса, когда мы оказались за кулисами. – Сто раз же все репетировали! Ну вот скажи, как можно было так накосячить?!
– Да ладно тебе, – неуверенно вставила я. – В итоге все вышло неплохо…
Алиса явно собиралась разразиться гневной тирадой, но передумала и просто шумно выдохнула. И, тряхнув головой, неожиданно задумчиво произнесла:
– Странно, но у меня такое чувство, как будто я проспала все твое соло. Вообще не помню, как ты пела а капелло…
Я застыла.
Она не помнит… да я и сама не помню!
Уже через пару минут мы вновь стояли на сцене вместе с остальными участниками концерта, которые выходили один за другим и отвешивали поклоны зрителям. Затем Алиса побежала переодеваться, а я, не мешкая, спустилась в зрительный зал с одной единственной целью: найти Егора.
Искать его не пришлось – он подошел ко мне сам. В отличие от остальных школьников, на нем вместо костюма были надеты простые темные джинсы и черная толстовка с капюшоном.
– Привет, – как ни в чем не бывало поприветствовал он.
Захотелось его стукнуть. Сильно.
– Привет? – я с трудом держала себя в руках. – Ты же видел, что когда я пела, произошло нечто странное. И ты знаешь, что именно! Не просто так включил музыку! Ничего не хочешь объяснить?
– Знаешь, – все так же спокойно произнес он, – Если бы я хотел получить от кого-то нужную информацию, то был бы с этим «кем-то» повежливее. Например, начал бы с ответного приветствия и непринужденной беседы.
Я открыла и закрыла рот.
Его глаза смотрели насмешливо, но отчего-то казалось, что эта насмешливость – показная. Что на самом деле он серьезен и даже напряжен.
– Хорошо, – поддержала я его игру. – Кого ты сегодня изображаешь?
Я думала, он замешкается, но Егор, не стирая усмешки, ответил незамедлительно:
– Можешь звать меня Хароном.
– Хароном? – я даже не стала скрывать скепсис и, выразительно посмотрев на его ноги, осведомилась: – По-твоему, перевозчик душ умерших носит джинсы?
Егор неожиданно шагнул ближе, оставив между нами совсем крошечное расстояние, и, глядя на меня сверху вниз, произнес:
– Почему нет? Те, кто мог бы это опровергнуть, давно пересекли реку Стикс.
Возразить на это было нечего. И вместо того, чтобы, прекратив препираться, вернуться к действительно важной теме, я почему-то молчала. Просто неотрывно смотрела в направленные на меня, слегка прищуренные глаза. За те дни, что мы с Егором не виделись, я часто о нем думала. Представляла, что скажу, когда мы встретимся, и как буду себя вести. Но сейчас все заготовленные фразы выветрились, не говоря уже о расхождении в поведении. Стоять и молча на него смотреть в мои планы точно не входило.
– Спасибо, что пришли на наш концерт, – тем временем произнесла со сцены Алиса, успевшая сменить платье на длинное и украшенное черными перьями. – Приглашаю всех угоститься тематическими закусками и «страшными» коктейлями, которые специально для нас приготовили в «Водяном»! А также напоминаю, что в «Водяном» вас, глубокоуважаемые учителя, дожидается отдельный праздничный стол!
