Просто удивительно, как много у нас оказалось тем для разговора, и как во многом мы были похожи. Не считая Майкла, я впервые встретила человека, с которым обнаружила столько точек соприкосновения. Причем, за такой короткий срок.
Глава 17
Когда мы неспешно брели обратно по лесной дороге, Егор рассказывал про лес. Про то, что, постоянно живя в нем, начинаешь лучше его понимать. Что лес – это живой организм, который умеет говорить, если ты умеешь его слышать. Сейчас, когда вокруг поскрипывали вековые сосны, а с голых веток падали, стуча, дождевые капли, поверить в это было легко.
В лесу, как и на озере, было спокойно. От свежих хвойных ароматов слегка кружилась голова. А может, она кружилась от впечатлений последних суток…
Запрокинув голову, я смотрела на макушки деревьев, когда заметила на одной из ветвей белку.
– Джеки, смотри! – непроизвольно вырвалось у меня. – Попробуешь поймать, а?
В следующий момент все внутри внезапно заледенело от внезапно накрывшего меня понимания. Увлекшись всеми этими разговорами, я совсем забыла о Джеке, и сейчас его рядом с нами не было. А самое ужасное – я не помнила, когда видела его в последний раз. Он был с нами на озере или вообще не входил в лес, оставшись в поселке? Нет, он бы меня не бросил, значит, точно пошел следом…
– Спокойно, не паникуй, – Егор вмиг стал сосредоточенным. – Ты же сама говорила, что твой пес умный. Скорее всего, он вернулся домой, там нужно проверить в первую очередь.
– Умный, да, – я чувствовала себя полной дурой. – Но это все-таки хаски! В них природой заложено сбегать! А здесь вообще лес, он мог увлечься и…
Что «и» я не договорила, но было понятно и так.
Мне вспомнился случай, когда не так давно Джек пропал на целый день, а потом вернулся весь грязный и замученный. Нужно было еще тогда уделить этому случаю больше внимания. Хотя, что уж теперь…
Я несколько раз позвала Джека, немного подождала, и когда он не отозвался, мы быстрым шагом направились в сторону поселка. Попутно я продолжала звать Джека и даже свистеть, а Егор предложил в случае, если его не окажется дома, взять байк и прочесать часть леса на нем.
– Марина, есть еще кое-что, – произнес Егор с явной неохотой. – Я не хотел говорить, но… в общем, отец в последние недели находит в лесу много растерзанных животных. Местные, как и в ситуации с погибшим человеком, списывают все на волков. Но это дело рук низших. Как я уже упоминал, нескольких таких тварей мы никак не можем поймать…
Перед мысленным взором живо предстал образ распластавшегося на земле, истекающего кровью Джека, и я ужаснулась.
– Мы найдем его, – тут же пообещал Егор, сжав мои пальцы. – Все будет хоро…
Он не договорил, потому что где-то слева раздался собачий лай, который охотно подхватило гулкое эхо. Не сговариваясь, мы помчались в ту сторону, откуда он доносился. Я заставила себя подавить нарисованные воображением ужасы и мыслить отстраненно. Лай принадлежал Джеку – это вне всяких сомнений. Значит, он как минимум жив.
В следующую секунду лай раздался повторно, только на этот раз больше походил на жалобный скулеж. Сердце уже билось где-то в районе горла, ладони сделались влажными, несмотря на все старания сохранять спокойствие.
Под ногами стелился скользкий зеленый мох, мелкие ветки цеплялись за одежду, один раз я буквально врезалась в паутину, которая противно облепила лицо…
Вскоре вдалеке стало различимо рыжеватое пятнышко, которое по мере приближения обретало узнаваемые черты. Джек стоял, наклонившись к земле и прижав уши, словно бы готовясь к прыжку. При этом его голова ворочалась из стороны в сторону, как если бы он пытался уследить за чем-то быстро движущимся.
Только в этот момент я заметила, что по земле стелется туман. Плотный и серый, он полз по ковру опавших листьев и бесформенными клочьями висел в пропахшем горечью воздухе.
Вонь – горькая, с тошнотворным сладким оттенком перебила ароматы леса.
Так же, как и в тот день, когда бежала кросс, мне сейчас казалось, что в тумане кто-то есть. Что он действительно движется из стороны в сторону с нечеловеческой проворностью и не то хочет напасть, не то просто забавляется.
Когда мы почти добежали до Джека, он внезапно сорвался с места и совершил высокий прыжок. Время как будто замедлилось, и я, словно кадры замедленной киносъемки, наблюдала его полет. Вот лапы отрываются от земли, вот он оказывается в воздухе, вот движется вперед, обнажая клыки… а вот уже отлетает назад. А потом из тумана показалась женская рука, ударившая Джека с такой силой, что его буквально отшвырнуло назад. Отлетев на несколько метров, он с силой врезался в древесный ствол и, жалобно заскулив, сполз на землю.
– Джек! – в ужасе воскликнула я, подбегая к нему. – Джекки, малыш…
Картина, которую я увидела, опустившись около него, очень напоминала тот ужас, который рисовало мое воображение. Джек так же неподвижно распластался на земле, только кровь, слава богу, отсутствовала. Увлекшись его осмотром на предмет ран, я не сразу заметила, что Егор тоже встал рядом, загородив нас собой. Мы с Джеком оказались между ним и высокой сосной, а вокруг – туман, где пряталась потусторонняя тварь.
Я не видела, что делал Егор, но в тумане вдруг послышался ехидный, пробирающий до дрожи смех, вскоре сменившийся утробным рыком. Джек тем временем приподнял голову и, тяжело дыша, жалобно на меня посмотрел.
Никогда не могла выносить страдания животных. Обычно в такие моменты во мне поднималась волна негодования и злости на тех, кто с ними плохо обходится, или на весь мир, где возможно страдание ни в чем неповинных существ. А теперь, когда это касалось непосредственно Джека, привычная злость усилилась стократ.
– Ты! – выкрикнула я, поднявшись на ноги и глядя в туман. – Убирайся! Пошла вон!
Вообще-то я всегда старалась избегать брани, но сейчас не удержалась и добавила пару непечатных слов. А потом еще пару, выплескивая все, что кипело внутри.
Не знаю, подействовали на низшую мои вопли или, – что наиболее вероятно, – какие-то манипуляции Егора, но она ушла. Был отчетливо слышен ее стремительный удаляющийся бег, который вскоре стих, вслед за чем развеялся туман. И только порыв ветра, ударивший в лицо горько-сладкой вонью, напоминал о том, что происходило здесь всего несколько минут назад. А еще – кровь, пошедшая у Егора из носа. Когда я спросила, все ли с ним в порядке, он только отмахнулся. Достал из кармана упаковку влажных салфеток и небрежно ее отер.
Затем, не дожидаясь моей просьбы, аккуратно взял Джека на руки и кивком велел мне идти за ним.
– Только не оборачивайся, – зачем-то предупредил он. – Не смотри назад.
Я не стала уточнять, почему нельзя этого делать и безропотно двинулась следом. До поселка мы дошли довольно быстро, и во время всего пути я не сводила взгляда с Джека, который выглядел откровенно плохо. Нет, на нем не имелось видимых ран, но он никогда не был таким вялым и апатичным, как теперь.
