Он немного помолчал, а затем, осторожно приподняв меня за подбородок, посмотрел в глаза:
– Прозвучит пафосно, но я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.
Было в его интонации и взгляде нечто такое, что заставляло в это поверить.
Но я все-таки спросила:
– Почему?
– Не напрашивайся на признания, я не умею красиво говорить, – фирменно усмехнулся Егор. – И вообще, Балашова, ты же умная. Сама догадайся.
Я догадывалась. Но не потому, что «умная», а потому что по отношению к нему чувствовала то же самое. Мне всегда казалось смешным, когда люди признаются в любви, едва друг друга зная. За громкими признаниями обычно скрывается пустота, а настоящие чувства в словах не нуждаются.
На этот раз, целуя Егора, я ощущала, как тревога постепенно отпускает.
У меня в запасе имелись еще несколько дней. И вместо того, чтобы терзать себя волнениями, я собиралась сполна ими насладиться.
Удивительная все-таки штука – время.
Когда чего-то сильно ждешь, оно тянется, как резина. А когда хочешь задержать какие-то мгновения – пролетает совершенно незаметно.
Я не ждала свой день рождения, но он наступил.
Просто, проснувшись одним утром, вдруг осознала, что сегодня мне исполнилось шестнадцать. Это было совершенно обычное, ничем не примечательное утро. Я так же, как всегда, умылась, приняла душ и отправилась на пробежку, сопровождающуюся звучащей в наушниках любимой музыкой.
И, только вернувшись с пробежки, ощутила, что это утро отличается от остальных.
Сколько себя помню, на мои дни рождения Майкл всегда готовил черемуховый торт. Я его просто обожала и специально не ела в течение всего года, чтобы потом насладиться им сполна. Отдельно от большого праздничного торта Майкл всегда пек его маленькую копию – пирожное, которое подавал мне к завтраку.
Вот и сейчас в доме витал сладкий черемуховый аромат.
– С днем рождения тебя, с днем рождения тебя! – раздалось из кухни, вслед за чем из нее показался Майкл. – С днем рождения, Марина! С днем рождения тебя!
В его руках находилась тарелка с тем самым пирожным, на которой возвышались свечи в форме «1» и «6».
Я не сдержала улыбки:
– Майк, я ведь уже взрослая.
– По-твоему, взрослые не любят сладкое и праздничные свечи? – деланно удивился он и, приблизившись, крепко обнял меня одной рукой. – Поздравляю, моя хорошая.
– Спасибо, – так же крепко обняла его в ответ. – Люблю тебя.
– Это еще не все, – отстранившись, Майкл весело мне подмигнул.
Он передал мне тарелку, свистнул и захлопал в ладоши, а в следующее мгновение из соседней комнаты вышел Джек. И как вышел! Он прыгал на задних лапах, попадая в ритм хлопков, и завывал, словно бы исполняя песню. А дополнял картину повязанный ему на шею синий бант и картонный колпак на голове.
– Господи, когда ты только успел? – дослушав «выступление», изумилась я. – Он же не знал такого трюка!
– Ну-у, – протянул Майкл, пока я обнимала и хвалила Джека. – Ты много времени проводишь в школе, а у меня по утрам традиционные загвоздки в текстах.
Завтракать черемуховым бисквитом с медовой пропиткой и сливочным кремом было просто восхитительно. Терпкая нотка черного чая дополняла вкус, и настроение немного поднялось. В своем календаре я закрасила сегодняшний день черным, но эти утренние мгновения являлись светлыми проблесками.
После смерти географа занятия в школе были отменены на несколько дней. Позавчера состоялись похороны, а причиной смерти назвали утопление. У преподавателя были проблемы с сердцем, поэтому официально считалось, что ему стало плохо, он упал и захлебнулся.
Вероятно, так оно и было. Только с тем нюансом, что плохо географу стало не просто так. И не просто так он оказался на втором этаже, в то время как его класс находился у выхода из школы…
Сегодня мы впервые шли в школу после траурных выходных. Киру все-таки удалось выяснить у отца, что затопление школы произошло из-за одновременного разрыва труб. Правда, по каким причинам произошел этот самый разрыв, и почему параллельно барахлило электричество, никто так и не понял.
Как бы то ни было, ремонтные работы были проведены быстро, и к сегодняшнему дню все последствия затопления удалось устранить.
Когда я выходила из дома, на вайбер пришло сообщение от папы. Я несколько долгих секунд неотрывно смотрела на шаблонную открытку с поздравлением. После чего, поддавшись порыву, решительно ее удалила.
Уже не удивлялась тому, что он не нашел времени поздравить меня хотя бы звонком… Конечно, зачем звонить родной дочери, когда ты загораешь на Мальдивах в обнимку с инста-дивой и пина коладой?
Называется – скажи спасибо, Марина, что вообще о тебе вспомнил…
В школу я, как всегда, ехала с Егором. На небе сквозь темные тучи проглядывала пузатая луна, от вида которой мне делалось не по себе. Как и намеревалась, последние дни я радовалась каждой спокойной минуте и не думала о проблемах. Но теперь волнение вернулось и, хотя я тщательно старалась его подавлять, скручивало внутренности тугим узлом. Холодило сердце и выстуживало кровь.
Во время уроков я сидела, как на иголках. Даже ответила несколько раз невпопад, чем заработала удивленные взгляды учителей. Учеба не помогала отвлечься, а ближе к полудню, когда на дворе зарядил дождь, мне вдобавок стало нехорошо.
«Нехорошо» – не слишком подходящее определение, но внятно описать свое состояние я не могла. Казалось, что удар каждой капли по стеклу эхом разносился в моей голове. Попадающий в легкие воздух воспринимался горячим, даже обжигающим. В горле нещадно пересыхало, из-за чего я каждые пять минут тянулась к бутылке с водой.
На английском я уже даже не пыталась вслушиваться в то, что говорила Марья. Обычно я себя так не вела, хотя и знала все излагаемые темы. Но сегодня, понимая, что пытаться сосредоточится на учебе бесполезно, отгородилась учебником и сидела в телефоне.
Но не просто залипала на странички соцсетей, а искала информацию. Признав, что думать ни о чем другом все равно не смогу, я искала сведенья о людях, погибших в «Поющих прудах». Еще накануне ко мне вдруг закралось одно подозрение, которое я хотела проверить. Раньше, ища статьи о «Прудах», я больше акцентировала внимание на событиях в целом, а сейчас задалась целью узнать подробности о самих погибших.
Как там сказал отец Егора? Жертвами мамы стала группа туристов, в числе которых был ребенок.
«Я убила четверых», – гласила запись из маминого дневника.
Я помнила, что в прошлый раз на каком-то из сайтов видела упоминание об этом случае. И сейчас, спустя несколько минут поисков, оно действительно нашлось – благо, все найденные ранее сайты я сохранила в закладках.
Двадцать первого июля девяноста пятого года в «Поющих прудах» погибла семья из четырех человек. Они разбили пару палаток на берегу лесного озера, купались, ловили рыбу… а утром всех четверых нашли утонувшими. Двое братьев, жена одного из них и одиннадцатилетняя девочка по имени Нина.
