Лоренс покачал головой:
— Пока нет, но я предполагаю, что они потребуют рабов с Красного Ориона. Которых, конечно же, никто не собирается отдавать. Но и это лишь глупый предлог.
Первый пилот повернулся от приборов:
— Мой генерал, крейсеры натянули энергетическую сеть.
Твою мать, не уйдем, пока не выбьем двоих с одного из флангов. Энергетическая сеть — оружие пиратов. Ловит судно и на какое-то время выводит системы из строя. Как правило, этого времени вполне достаточно, чтобы захватить корабль. Единственный способ — успеть сманеврировать раньше, чем они смогут спрогнозировать траекторию.
Сенаторский флагман — не военное судно. Летающая медлительная вилла с огромным трюмом для рабов, неспособная совершить два гиперпрыжка подряд. Конечно, эта сеть не вырубит все системы, но спрогнозировать какие именно — невозможно. Рисковать слишком глупо. Старик никак не желал расставаться с комфортом, совершая официальные визиты. Твою мать, это надолго.
Я прикрыл глаза, вспоминая манящий рот с острой аркой верхней губы, и вцепился в край стола. Как все не вовремя! Торн посмотрел на меня и многозначительно повел бровью:
— На этом пиру десерт откладывается.
Я кивнул и поерзал на стуле:
— Придется нагулять аппетит.
— Если она не расшибет себе голову об стену. Девка с характером.
Я покачал головой:
— Не думаю. Она слишком привязана к твоей маленькой норбоннке.
Винсент вновь повел бровью и посмотрел на карту. Красные точки пришли в движение. Одна из них нервно моргнула несколько раз и погасла — фрегат. Осталось шестнадцать. Захватить флагман таким числом и таким флотом сопротивленцы не в состоянии. Они, как подзаборные собаки — лают в щель и пытаются укусить за пятки. Много шума и мелкой возни. Это всегда выматывает. Имперский флот не отступает — придется ждать, пока истребители не перебьют большую часть, заставив остальных бежать в пояс метеоритов. Радует одно — они не имеют схемы флагмана, иначе бы знали, что нужен лишь один хороший выстрел в дюймовый зазор под одним из обтекателей, чтобы полностью обесточить судно. Аварийные генераторы уже не помогут.
По прихоти Сенатора мы «прыгнули» в систему Ситу, в которую входит так называемое Змеиное кольцо — группа малых планет, окруженная поясом астероидов. Сопротивленцы выступают на мелких судах и снова уходят в скопление метеоритов. Именно из-за Змеиного кольца Норбонн считается задворками вселенной. Мелкие торговые флотилии попадают под обстрел и не выдерживают осады, а крупные корабли гонять в эту дыру не рентабельно.
Я усмехнулся сам себе: вот почему Норбонн… Я понял это только сейчас. А прежде счел несусветной глупостью: прятать высокородную имперку среди смуглых карликов… Дело не в карликах.
Я будто почувствовал запах огненных волос, заглянул в перепуганные желтые глаза, в которых, тем не менее, плескался вызов. Глаза де Во. Глаза ее проклятой матери. Лиары. Это имя стало синонимом всего, что я ненавижу. Кажется, она приходилась отцу какой-то семиназванной сестрой. Слишком дальнее родство, которому я, по счастливой случайности, обязан теперешним положением, да и самой жизнью. Я хорошо помню ее — мне тогда было тринадцать. Дочь слишком похожа на мать — от Тита Оллердаллена достались лишь огненные волосы и, видимо, дурной нрав.
Оллердаллена казнили за измену, вырезали весь род. Лиара могла спастись и отмыть свое имя, но она должна была отречься от ребенка. Спесивая дура предпочла смерть, обрекла всю семью. Казнили всех близких родственников, включая детей. Моего отца сослали на Атол и дали в управление кучку искрошенных скал. Нас лишили титулов, чинов и привилегий. Осталось только имя. И жизнь.
Я с рождения имел чин полковника и собственный полк, но был вынужден начинать простым лейтенантом, лишенным всего. Исполнять приказы тех, кто был ниже меня. Я вернул чин лишь шесть лет назад, когда уничтожил Лигур-Аас. Только тогда меня приняли в Сердце Империи и простили позорное родство.
Теперь оно вновь напоминает о себе.
Я сходил с ума, представляя, как растопчу это породистое тело, сломаю волю, превращу в скулящую комнатную собаку, готовую на все за мимолетную ласку. Как вобьюсь в лживый рот, до самого горла, и буду смотреть, как она рвется, не в силах дышать. Я мучительно хотел ее слез, ее криков подо мной. Представлял, как она корчится в ногах, вымаливая мой член. И вместо этого сидел здесь, вынужденный смотреть в красное рыхлое лицо Великого Сенатора, затащившего нас в это дерьмо.
11
Я долго сидела на полу, до боли сжимая пальцами край кресла, на котором только что сидел мой мучитель. Вздрагивала от воя сирены и рыдала в голос, сотрясаясь всем телом. Теперь я могу рыдать, выть, корчиться в истерике — никто не увидит. Я подобрала с пола тунику и торопливо оделась. Дрожащие пальцы не слушались, перед глазами все плыло. Я с трудом совладала с завязками.
Слезы кончились — даже слезы когда-нибудь кончаются — осталось лишь чувство полнейшего отчаянного бессилия, о существовании которого я даже не подозревала. Гулкая пустота внутри, будто вычерпали до капли мое собственное я. Я закрыла лицо ладонями и постаралась мерно дышать, чтобы хоть как-то прийти в себя. Я все еще чувствовала на себе его жесткие пальцы, слышала низкий голос, видела мутные от желания глаза. Хотелось проснуться и оказаться посреди пустыни, под палящим солнцем, обезумевшей от жажды, полумертвой, но свободной.
Три тысячи геллеров…
Вот сколько стоит моя жизнь. Жалких три тысячи.
Я уже поняла, что мы в открытом космосе. Я заперта в куске железа, из которого просто невозможно сбежать. Да и как теперь бежать? Я вспомнила побелевшее лицо Лоры, молящие перепуганные глаза. Глупая, она так боготворила своего ненаглядного Торна, что в итоге оказалась полной дурой — он не задумываясь оставил ее в залог. Мы вещи. Всего лишь вещи, которые можно купить, продать, уничтожить. Мы бесправнее домашних собак.
Готова ли я умереть? Не знаю. Казалось, что готова, но это лишь от того, что не могла сделать этого сейчас. Не будь Лоры, хватило бы у меня сил? Тогда, в пустыне, не хватило. Как сейчас помню скребущее острие ножа, свои слабые руки, пятно крови на джеллабе. Нужно было решаться.
Сейчас он ушел, если повезет — надолго. Но рано или поздно вернется, и я даже не хотела представлять, что будет. Точно знала — не смогу вообразить эту кошмарную реальность. Я окинула взглядом каюту — судя по всему, это кабинет. Стальной короб с рабочим столом, заваленным разным барахлом. О предназначении большинства вещей я даже не догадывалась. В самом углу светился дверной проем. Я вошла в просторные покои, намного больше моего убогого норбоннского жилища, обставленные с имперским шиком. У огромного овального иллюминатора стояло несколько белых кресел. Я припала к холодному толстому стеклу и замерла: черный бездонный космос, усыпанный горящими точками дальних звезд и планет. Где-то вдалеке растекалась лиловая туманность, которая, казалось, вращалась вокруг едва различимого скопления планет. Я всегда мечтала увидеть открытый космос, но не так. Не так. Сейчас эта невероятная красота говорила лишь о том, что я обречена.
