– Вероятнее всего, мой повелитель.
– Или даже убийца.
– Такую возможность тоже нельзя исключать. Но, думаю, он пришел не за этим. Я знаю, что он из меняющих облик, и любые предположения тут будут рискованны. Однако же я участвовал в его допросе. Он кажется искренним. Кажется.
– Искренность метаморфов! – рассмеялся Хиссун. – Они ведь сумели пристроить своего шпиона даже в ближнюю свиту лорда Валентина!
– Да, я слышал об этом. Но что же с ним делать-то?
– Думаю, привести его ко мне.
– А если он затеял какую-нибудь из своих штучек с превращениями?
– В таком случае нам придется двигаться быстрее, чем он. В общем, Алсимир, ведите его сюда.
Хиссун понимал, что риск в таком решении действительно имелся. Но того, кто называет себя гонцом от врагов, никак нельзя прогонять, и, уж конечно, нельзя казнить кого бы то ни было по одному только подозрению. И, сознался он себе, ему самому будет крайне интересно увидеть своими глазами одного из метаморфов, которых он уже несколько недель разыскивал в этих промокших насквозь джунглях, а они так ловко ускользали от него.
Его лагерь располагался близ рощи огромных двикковых деревьев где-то близ восточной границы Пьюрифайна, невдалеке от берега Стейча. Деревья и впрямь были поразительными – высоченные, толщиной с хороший дом, с блестящей ярко-красной корой, прорезанной глубокими трещинами, огромными листьями. Под каждым листом могли бы укрыться от обычного в этих местах ливня человек двадцать, а плоды еще более громадные, с летающую лодку в обхвате, скрывали под грубой кожурой опьяняющую мякоть. Но созерцание ботанических чудес не могло компенсировать тоску и трудности бесконечного марша по дождевым лесам метаморфов. Дожди шли почти непрерывно, все плесневело и гнило, в том числе, иногда думал Хиссун, и мозги. Армия продвигалась фронтом протяженностью более ста миль, и второй по значению город метаморфов Авендройн должен был располагаться примерно посередине этой линии. Но они не видели ни городов, ни следов прежних поселений, ни троп, оставленных при бегстве, и ни единого метаморфа. Как будто эта раса была мифической, а джунгли – необитаемыми.
Диввис, насколько было известно Хиссуну, столкнулся с такими же трудностями на противоположной стороне Пьюрифайна. Метаморфы немногочисленны и города свои, судя по всему, устраивают переносными. И сейчас они попросту перелетают с места на место со всем своим скарбом, как местные ночные насекомые с прозрачными крылышками. Хотя, возможно, они принимают облик деревьев и кустов и стоят себе, сдерживая смех, прямо посреди обтекающего их войска короналя. Если так, эти громадные двикки вполне могут быть разведчиками метаморфов, думал Хиссун. Сейчас побеседуем с этим шпионом, или гонцом, или убийцей, или кем еще он может быть; возможно, удастся узнать от него что-нибудь или, по крайней мере, развлечься новым впечатлением.
Уже через несколько минут вернулся Алсимир с пленником и надежной охраной.
Пленник – чрезвычайно высокий, тонкий до хрупкости, обнаженный, если не считать полоски кожи, прикрывающей чресла, – производил странно тревожное впечатление, как и все те немногочисленные пьюривары, которых Хиссуну доводилось видеть раньше. Кожа и тонкие упругие пряди волос имели странный бледно-зеленоватый цвет. На лице, почти лишенном черт, рот был просто безгубой щелью, нос – всего лишь шишкой, очень раскосые узкие глаза едва виднелись под веками. Он казался встревоженным и не особенно опасным. Тем не менее Хиссун очень жалел, что рядом с ним нет никого, наделенного способностью заглядывать в умы, скажем, Делиамбера, или Тизаны, или самого Валентина, для которого чужие секреты частенько оказывались вовсе не секретами. Кто знает, какие неприятные сюрпризы может замышлять этот метаморф?
– Кто ты такой? – спросил Хиссун.
– Меня зовут Аарисиим. Я служу Явленному королю, который известен вам под именем Фараатаа.
– Он послал тебя ко мне?
– Нет, лорд Хиссун. Он не знает, что я здесь. – Метаморф вдруг затрясся всем телом, задергался, и на мгновение контуры его тела смазались и как будто потекли. Телохранители короналя подались вперед и отгородили метаморфа от Хиссуна, на тот случай, если эти телодвижения предшествуют нападению, но Аарисиим тут же овладел собой и вернулся к прежнему облику. – Я пришел, чтобы предать Фараатаа, – тихо проговорил он.
– То есть ты приведешь нас туда, где он скрывается? – спросил, оторопев, Хиссун.
– Да, приведу.
«Это чересчур хорошо для того, чтобы оказаться правдой», – подумал Хиссун, обводя взглядом стоявших вокруг Алсимира, Стимиона и других ближайших советников и помощников. Они, судя по всему, испытывали те же сомнения, и на их лицах читались и скепсис, и настороженность, и враждебность, и тревога.
– Почему же ты решился на это? – спросил он.
– Он нарушил закон.
– И до тебя это дошло только сейчас, когда восстание…
– Мой повелитель, я имею в виду наш закон, а не ваш.
– Вот как… И что же он такого сделал?
– Он отправился в Илиривойн, захватил Данипьюр и намерен убить ее, – сказал Аарисиим. – По закону носящая титул Данипьюр неприкосновенна. По закону Данипьюр нельзя лишить жизни. Он не слушает никаких советов. Он взял ее в плен. К своему стыду, я был среди тех, кто помогал ему. Я думал, что он лишь хочет арестовать ее, чтобы не дать возможности заключить союз с неизменяющимися против нас. Он говорил, что не станет убивать ее, если не станет очевидно, что поражения не избежать.
– И сейчас он лишился надежды?
– Нет, лорд Хиссун. Он вовсе не считает, что война проиграна, он готов выпустить против вас новых тварей и новые болезни и думает, что до победы всего один шаг.
– Зачем же, в таком случае, убивать Данипьюр?
– Чтобы гарантировать себе победу.
– Безумие!
– Я тоже так считаю, мой повелитель. – Глаза-щелочки Аарисиима широко раскрылись и вспыхнули каким-то необычным резким светом. – Конечно, он видит в ней опасную соперницу, к тому же настроенную против войны и склоняющуюся к миру. Если устранить ее, исчезнет угроза его власти. Но и это еще не все. Он собирается убить ее на алтаре – принести ее кровь в жертву водяным королям, чтобы они и дальше поддерживали его. Он построил храм, похожий на тот, что был в Старом Велализире, и хочет лично уложить ее на жертвенный камень и собственноручно прервать ее жизнь.
– И когда это должно случиться?
– Нынче ночью, мой повелитель. В час хайгуса.
– Нынче ночью?
– Да, мой повелитель. Я торопился изо всех сил, но твоя армия настолько велика, и я боялся, что меня убьют, если твои воины обнаружат меня, прежде чем я отыщу твою личную охрану… Мне бы прийти вчера или позавчера, но это было невозможно…
– И сколько же времени нужно, чтобы добраться до Нового Велализира?
– Дня четыре. Может быть, три, если очень уж поспешить.
