– Милостью Владычицы, они удаляются от нас, – сказал Слит.
– Но почему все-таки они здесь оказались? – осведомился Валентин.
Все промолчали. Было невозможно вот так, с ходу, представить себе причину для внезапной и радикальной перемены маршрута движения морских драконов по населенным районам Маджипура. Тысячи и тысячи лет стада этих обитателей моря неизменно двигались по проторенным морским дорогам. Во время своих длительных скитаний по всему миру каждое стадо безмятежно шло по одному и тому же пути, что влекло за собой массовую гибель животных, потому что пилиплокские охотники на драконов точно знали, где их найти, и каждый год в надлежащий сезон нападали на них и устраивали страшную бойню, чтобы можно было с великой прибылью торговать на рынках мира драконьим мясом, драконьим жиром, драконьим молоком, драконьими костями и многими другими продуктами, получаемыми из убитых драконов. И все же драконы не меняли пути своих миграций. Правда, иной раз капризы ветров, течений и температур заставляли их отклоняться на несколько сотен миль к северу или югу от привычных маршрутов, вероятно, следом за дрейфом тех морских существ, которыми они питались. Но ничего подобного раньше не наблюдалось – целое стадо драконов огибало восточную сторону Острова Сновидений и, по-видимому, направлялось к полярным областям, вместо того чтобы пройти к югу от острова и побережья Алханроэля и войти в воды Великого моря.
И это стадо оказалось не единственным. Через пять дней они увидели еще одну группу драконов, не столь многочисленную, не более тридцати голов, и без гигантов. Это стадо проплыло в миле-двух от флотилии. Неприятно близко, сказал адмирал Эйзенхарт; на судах, перевозивших короналя и его свиту, не имелось серьезного оружия, а ведь морские драконы известны непостоянством нрава и огромной силой и неоднократно разносили в щепки злосчастные суда, в недобрый час оказавшиеся у них на пути.
Оставалось еще шесть недель плавания. При таком количестве драконов в море, этот срок мог бы показаться чрезвычайно долгим.
– Может быть, лучше было бы повернуть обратно и перенести плавание на более подходящее время, – предложил Тунигорн; он никогда прежде не был в море, и путешествие перестало нравиться ему еще до того, как начались все эти события.
Слит с каждым днем все сильнее тревожился, Эйзенхарт не скрывал своего волнения, Карабелла подолгу сидела на палубе, молча вглядываясь в волны, как будто ожидала, что дракон вдруг вынырнет прямо перед форштевнем «Леди Тиин». Но Валентин, познавший на собственном опыте неукротимую ярость морского дракона – ему довелось не только пережить кораблекрушение, но и оказаться в желудке чудовища, представляющем собой пещеру из плоти; это оказалось самым жутким из приключений за время изгнания – не желал и слышать о возвращении. Он настаивал на том, что нужно двигаться дальше, говорил, что необходимо посоветоваться с Владычицей, осмотреть пораженный растительным мором Зимроэль, и, по его предчувствиям, вернуться в Алханроэль – все равно что отречься от короны. И вообще, стоит ли исходить из того, что эти заблудшие драконы имеют что-то против нашей флотилии? Больше похоже, что они весьма целеустремленно спешат по своему загадочному новому пути и вовсе не обращают внимания на суда, оказывающиеся поблизости.
Еще через неделю им встретилась и третья группа. В ней насчитывалось около полусотни животных, среди них три гиганта.
– Такое впечатление, будто вся ежегодная миграция нынче идет на север, – сказала Панделум. Она объяснила, что существует примерно с дюжину различных популяций драконов, каждая из которых по собственному распорядку совершает кругосветную миграцию. Никто не знает, сколько времени занимает подобное странствие, но, вероятно, оно растягивается на несколько десятков лет. По дороге популяция делится на несколько стад разной численности, но все они движутся одним главным курсом, и эта популяция, судя по всему, выбрала для себя новый маршрут, направленный к северу.
Отозвав Делиамбера в сторонку, Валентин спросил врууна, не было ли у него каких-нибудь видений, которые помогли бы истолковать происходящее. Маленький волшебник быстро замахал всеми щупальцами, скручивая их в кольца, что, как Валентин знал по многолетнему знакомству, означало крайнюю степень раздражения, но все же сказал после продолжительной паузы:
– Я ощущаю их силу, и сила эта чрезвычайно велика. Ты ведь знаешь, что это не просто тупые звери.
– Я понимаю, что тело такого размера может обладать и соответствующим мозгом.
– Так оно и есть. Я тянусь к ним и чувствую их присутствие, чувствую великую решимость, строгую дисциплину. Но какой путь их влечет и куда… этого, мой повелитель, я пока не в состоянии тебе сказать.
Валентин решил пересилить всеобщее предчувствие опасности.
– Спой мне балладу о лорде Малиборе, – попросил он Карабеллу, когда все они однажды вечером собрались за столом в кают-компании. Она недоверчиво посмотрела на него, но он улыбнулся, кивнул, и в конце концов она достала свою карманную арфу и легко подобрала старый мотив:
Лорд Малибор был красив и смел
И бурное море любил.
Он спустился с Горы, ушел от дел,
Охоте себя посвятил.
Драконы владели его душой.
И он построил корабль —
Нарядный и крепкий и шел хорошо
Красавец, как корональ.
И Валентин подхватил, вспоминая слова:
Лорд Малибор у руля без слова
Стоял и в пучину смотрел:
Дерзкого самого, самого злого
Дракона встретить хотел.
И вот однажды он бросил клич,
И звук задрожал тугой:
«Король драконов, морская дичь,
Эй, выходи на бой!»
Тунигорн тревожно заерзал на стуле и покачал вино в бокале.
– Сдается мне, мой повелитель, что это песня приносит несчастье.
– Ничего не бойся, – ответил Валентин. – Пой с нами.
«Я слышу тебя!» – крикнул дракон,
Взбаламутив всю глубину.
Он был двенадцати миль длиной
И трех достигал в ширину.
На палубе бился лорд Малибор,
И кровь ручьями текла.
А сколько народу тогда полегло —
Память не сберегла.
В кают-компанию вошла штурман Панделум. Она направилась к столу короналя, но, услышав песню, замерла с растерянным видом, который не мог скрыть даже густой мех, покрывавший ее лицо. Валентин жестом предложил ей присоединиться, но она лишь еще сильнее помрачнела и остановилась в стороне, продолжая хмуриться.
