Он собирался преклонить перед нею колено, но она угадала его намерение, остановила его, легко качнув головой, прежде чем он успел согнуть ноги, и сама протянула ему руку. Хиссун, каким-то образом сообразив, чего от него ждут, на мгновение легонько прикоснулся кончиками пальцев к ее пальцам, и с изумлением ощутил такой мощный, потрясший все его существо прилив энергии, что отскочил бы, если бы не настроился заранее на любые неожиданности. Зато тут же стало ясно, что таким образом Владычица укрепила его уверенность, силу и самообладание.
Потом он повернулся к короналю и прошептал:
– Мой повелитель…
Хиссуна удивили и встревожили перемены, произошедшие в облике лорда Валентина за время их последней встречи, которая случилась так давно, в Лабиринте, в начале злополучного великого паломничества. Тогда лорд Валентин был удручен страшной усталостью, но, несмотря на это, в его лице пробивался внутренний свет, некая неудержимая радость, которую не могла до конца погасить никакая усталость. Но сейчас он был не таков. Его кожа потемнела под жестоким солнцем Сувраэля, а волосы, напротив, посветлели, отчего он казался непривычно, по-варварски агрессивным. Ввалившиеся глаза прятались под полуопущенными веками, на исхудавшем лице появилось множество морщин, и не было видно и следа той солнечной дружелюбности духа, которая была самой заметной чертой его характера. Он казался совершенно незнакомым: мрачным, напряженным, отстраненным.
Хиссун начал делать знак пылающей звезды. Но лорд Валентин нетерпеливо перехватил его руку и крепко пожал ее. Это тоже не вселяло спокойствия. Корональ не обменивается рукопожатием ни с кем. К тому же в момент соприкосновения ладоней Хиссун опять ощутил хлынувший в него поток энергии. Правда, в отличие от той энергии, которую даровала ему Владычица, эта заставляла его нервничать, вселяла чувство неловкости.
Как только корональ выпустил его руку, Хиссун отступил и жестом подозвал к себе Эльсиному, которая стояла неподвижно у порога, как будто окаменела при виде двух Властей Маджипура в одной комнате.
– Мой повелитель, добрая Владычица, – произнес он натужным хриплым голосом, – позвольте представить вам мою мать, леди Эльсиному…
– Достойная мать достойного сына, – сказала Владычица. Это была первая ее реплика с тех пор, как Хиссун с матерью вошли в зал, и ее голос показался Хиссуну прекраснейшим из когда-либо слышанных: густой, спокойный, музыкальный. – Подойдите ко мне, Эльсинома.
Выйдя из оцепенения, Эльсинома двинулась по гладкому мраморному полу, и Владычица двинулась ей навстречу, и они сошлись у восьмиугольного бассейна в центре Зала. Владычица вскинула руки и крепко и с неподдельной теплотой обняла Эльсиному, а когда женщины отступили друг от дружки, Хиссун увидел, что его мать как будто вышла на яркий солнечный свет после долгого пребывания в темноте. Глаза ее сияли, лицо порозовело; в ней не было видно ни намека на робость или страх.
Она перевела взгляд на лорда Валентина и начала делать знак пылающей звезды, но корональ остановил ее точно так же, как и Хиссуна, прикоснувшись пальцами к ее ладони.
– В этом нет необходимости, милая леди Эльсинома.
– Для меня это обязательно, мой повелитель, – уверенным тоном ответила она.
– Нет. Уже нет. – Корональ улыбнулся впервые за утро. – Все эти салюты и поклоны придуманы для игры на людях. В своем кругу мы прекрасно обходимся без них.
И продолжил, обращаясь к Хиссуну:
– Я, пожалуй, не узнал бы тебя, если бы не знал, что ты сегодня приедешь сюда. Мы так давно не виделись, что уже и забыли друг друга; во всяком случае, мне так кажется.
– Несколько лет, мой повелитель, и непростых лет, – ответил Хиссун. – Время на все накладывает отпечаток, а в такие годы, как эти, отпечатки оказываются особенно впечатляющими.
– Да, так оно и есть. – Лорд Валентин подался вперед и принялся рассматривать Хиссуна столь пристально, что ему стало неловко, а потом сказал: – Некогда я думал, что хорошо тебя знаю. Но Хиссун, которого я знал, был мальчиком, прятавшим робость за хитростью. А сейчас передо мною стоит мужчина – даже принц, – в котором почти не осталось робости, а хитрость, полагаю, переродилась во что-нибудь более серьезное – скажем, в изобретательность. Или даже в государственную мудрость, если отчеты о твоей жизни, которые я получал, верны. Полагаю, тот мальчик, которого я когда-то знал, скрывается у тебя где-то в глубине. Но разглядеть его совсем непросто.
– И мне трудно, мой повелитель, узнать в вас того человека, который когда-то нанял меня в проводники по Лабиринту.
– Неужели я так сильно изменился?
– Да, мой повелитель. Я боюсь за вас.
– Если тебе так уж нужно бояться, то бойся за Маджипур. Не трать страхи на меня.
– Я боюсь за Маджипур, очень боюсь. Но как же мне не бояться за вас, мой повелитель? Вы – мой благодетель. Высоким положением, которого я достиг, я обязан только вам. И когда я вижу вас таким подавленным, таким мрачным…
– Времена мрачные, Хиссун. Состояние мира отражается на моем лице. Но, возможно, мы еще увидим цветущую весну. Лучше расскажи мне: что нового в Замке? Насколько мне известно, лорды и принцы строят грандиозные планы.
– Совершенно верно, мой повелитель.
– Тогда рассказывай!
– Вы же понимаете, мой повелитель, что все эти планы будут представлены вам на утверждение, что Регентский совет не станет…
– Отлично понимаю. Расскажи мне, что предлагает Совет.
Хиссун набрал полную грудь воздуха.
– Во-первых, – сказал он, – мы намерены разместить армию по всей границе Пьюрифайна, чтобы лишить метаморфов возможности и дальше распространять заразу и другие ужасы.
– Ты имеешь в виду окружить Пьюрифайн или вторгнуться туда? – спросил лорд Валентин.
– Сначала окружить, мой повелитель.
– Сначала?
– Предполагается, что, взяв под контроль границы, мы войдем в пределы провинции, чтобы отыскать мятежника Фараатаа и его сторонников.
– Ага. Арестовать Фараатаа и его сторонников! А что будет с ними, когда их арестуют? Кстати, я очень сомневаюсь, что это удастся – исходя из собственного опыта скитания в джунглях.
– Их ждет тюрьма.
– И все? Не планируется казнить предводителей?
– Мой повелитель, мы же не дикари!
– Конечно, конечно… И целью вторжения будет только и исключительно арест Фараатаа?
– Только и исключительно, мой повелитель.
– Эти планы не предусматривают свержения Данипьюр? Или кампании по полному истреблению метаморфов?
– Такие действия даже не рассматривались.
– Понятно… – Он говорил крайне сдержанным, даже чуточку насмешливым тоном, какого Хиссун никогда прежде не замечал за ним. – И какие еще планы предлагает Совет?
