— Аэропорт отменяется! — разнесся трескучий голос Афины по самолету. — Теперь наша посадочная полоса — вон тот лес. Напоминаю, пристегнитесь. Посадка будет очень жесткой!
Напротив в кресле громче прежнего зарыдала Лаура.
— Я говорила, мы не долетим никуда, разобьемся. Мы точно разобьемся. У нас двигатель горит, да? И никакой дар не спасет! Ты понимаешь? Мы еще в воздухе взорвемся…
Кальвин пытался успокоить ее, но руки у самого дрожали. Я повернулась к окну, чтобы глянуть на тот лес, но только увидела черный дым от крыла самолета. Колючий комок застрял в горле. В голове от шока прояснилось, последние пару минут показались сном. Вмиг обострилось зрение и слух. Секунды потекли вязкой патокой, каждый удар сердца слышался так громко, будто кто-то бил над ухом в набат.
Нам правда конец? Я судорожно сжала подлокотники до ломоты в костях. Паника воровала воздух из груди.
Бас не возвращался. Если умирать, то хоть за руку с ним, в обнимку с малышом. Он сказал, что прикроет пуму? Или мне послышалось? Он не собирался пристегиваться?
Под ресницами запекло, меня захватило мучительной агонией. Зря мы поругались… Я так жалела об этом, будто из-за ссоры мы точно не встретимся на том свете.
Нет, нет, шанс выжить должен быть. Нужно за него ухватиться.
В салон через треск и дребезжание долетала ругань Афины. У нее что-то не получалось. Я выкрикнула, что было сил:
— У тебя все получится! Я тебе задницу надеру, если не посадишь самолет!
— Заткнись! — грянуло раздраженное. Главное, услышала. Но материться меньше не перестала.
Черный дым за окном взметнулся, открыл снежные просторы. Земля стремительно приближалась. Мы точно падали. Шанс выжить таял на глазах.
Я зажмурилась, мысленно прощаясь с родителями. Самолет дрожал все сильнее, тошнота скручивала желудок. Хотелось держать перед внутренним взором какое-то счастливое воспоминание из детства, но на передний план все выскакивала наша с Басом романтичная прогулка по Будапешту.
Как хотелось бы, чтобы сейчас он сидел рядом. Я отгородилась от реальности и представляла, как он меня крепко обнимает — так крепко, как только возможно. Чтобы я точно не разбилась.
Глава 22
Холодно. Смертельно холодно. Мороз, казалось, проник до сердца и вот-вот его навсегда заключит в ледяную клетку.
Шлепки обожгли щеки.
— Диди, слышишь? Очнись.
Кто-то тряс меня за обледеневшие плечи. Знакомый голос. Диди… Мысли вяло потекли к свету.
— Дышит? Она выжила? — прорезал пространство женский возглас.
— Отойдите, отойдите.
Шорох меня всполошил. Чьи-то осторожные пальцы ощупали шею, голову. Они мешали мне нырнуть обратно в холодную тьму.
— Где Якоб и Бас, черт подери? — где-то глухо звучало надрывно, плачевно. — Дайте мне вернуться в самолет! Он может взорваться, там осталось топливо!
Ее паника хлестнула по щекам сильнее чьи-то ладоней. Я распахнула веки и попыталась сесть: снежная белизна резанула по глазам, руки зарылись в снег.
— У тебя дар? — удивленно спросил Кальвин, помогая подняться. Тело не слушалось. Дрожь заколотила по мышцам.
— Что? — отрешенно пробормотала и подняла взгляд к кронам сосен. Пригнув деревья к земле, на них уселся самолет. Двигатель продолжал гореть. Огонь перекидывался на кроны, но быстро затухал, увязая в снегу.
Я споткнулась о чемодан Кальвина и утонула коленями в сугробе. Что-то теплое текло по венам, не кровь. Она бы застыла в глухом снежном лесу. Изнутри нечто отогревало меня, и это было не сердце. Сердце не справилось бы.
Воспоминания о случившемся возле багажного отсека бросились мне в лицо. Дар? Да плевать. Где Бас? Где Мурёныш? Я завертелась вокруг своей оси, с трудом перебирая ногами в снегу. Пар вырывался изо рта крупными облачками.
Кальвин, подхватив чемодан, двинулся к Лауре, которая прижалась спиной к сосне. Такая же бледная, как окружающее полотно снега. С другой стороны Ник держал Афину поперек талии, не давая ей броситься к самолету. К нему по сосне пытался выкарабкаться Герман.
Ни Мурёныша, ни Баса нет. Ужас окольцовал грудь стальными прутьями. Я кинулась вперед, не особо представляя, чем помогу. Все-таки долгие занятия спортом, возможно, дадут преимущество, и я доберусь до самолета первой.
Мурёныш ни за что не спрыгнет вниз с такой высоты! Ему нужно помочь перебраться на дерево и тогда… Нет, он перепуганный сейчас, никуда не пойдет, он не понимает, что самолет может взорваться. Нужно тогда спустить клетку на веревке.
Меня пронзило страшной догадкой — они могли не выжить. Не знаю, в какой момент я потеряла сознание. Но я была пристегнута! А Бас так и не вернулся в салон…
— Эй, Диди! — рявкнул Ник. — А ты куда? Стой! Взорвется самолет — приложит осколками так, что не очухаешься!
Чем ближе, тем отчетливее ощущался запах гари. Я ускорила шаг, со злостью каждый раз увязая в снегу. Он уже набился в сапожки и растаял. Чудом ноги не окоченели…
Дар? Бас вырвал его из Якоба и всунул в меня? Зрение точно улучшилось — я отчетливо видела проем двери в самолете.
К моему облегчению в нем показалась крупная фигура Баса. Он держал на руках Мурёныша, как принцессу. Живого. У меня из глаз брызнули слезы. Мне словно выписали волшебного пенделя — и я поскакала по снегу с новыми силами.
Бас ловко оттолкнулся и спрыгнул. Приземлился в сугроб так грациозно, будто делал трюки с прыжками каждый день. Мурёныш даже не испугался, продолжал благодарно вылизывать колючую мужскую щеку. Бас морщился, но не уворачивался.
— Отпусти его, хватит держать, накатался уже! — крикнула я, вне себя от счастья.
Он и отпустил Мурёныша. Но не специально. Просто в один момент Баса будто выключило — и он грохнулся плашмя в снег, пумыч едва успел отскочить.
Из мужской спины что-то торчало. Радость вмиг разлетелась на мириады острых осколков и вспорола вены. Мурёныш скакал ко мне, таща за собой поводок-рулетку, а я негнущимися ногами зарывалась в снег, упрямо двигаясь вперед.
Бас ведь почти бессмертен? Почему он упал? Почему не встает? После пуль в Испании он почти сразу очнулся.
Быстрее меня к нему подбежал Герман, закинул босса с легкостью на плечо и помчался прочь от самолета, на ходу крича:
— Назад, Диана, назад!
Пумыч только подлетел ко мне, как я схватила его за поводок и позвала, уводя прочь.
— Скорее, скорее, малыш!
Через двадцать метров нас приложило горячей волной взрыва. Я зарылась лицом в снег и на пару мгновений вырубилась. К реальности вернул шершавый язык на руке и крик Афины.
— Где Якоб? Где он? Разбуди Баса, почему он не вышел?!
