— Не знаю, сможешь ли ты меня простить, Диночка… — Ее голос шелестел тише, чем бумага. — Я не смогла раньше ничего рассказать. Я надеялась до последнего момента, что Он не сдержит обещание. Когда Он бросил меня беременную, клялся, что всю жизнь будет оберегать нашу дочь. Если сам умрет, оставит после себя надежного человека. Он говорил, что, возможно, долго не проживет. И несмотря на это хотел, чтобы ты пошла по его стопам. Говорил, тебя заберут после восемнадцатилетия. Я не верила ему. Я вышла замуж за твоего папу, чтобы избавиться от этого сумасшедшего… Только папа твой отец, слышишь? Пусть не родной, но это не имеет никакого значения. Он тебя вырастил, он тебя любит.
Я уже не дышала, не моргала. Смотрела на мать, и ее лицо расплывалось перед глазами.
— Ты ведь сбежала от них? — донеслось до меня через вату. — Они тебя похитили?
— Кто тебя бросил? — вытолкнула я из себя слова.
— И хорошо, что бросил, я ни дня не пожалела. Розовые очки спали со временем, и я поняла, какой сволочью он был. Нечего о нем рассказывать.
— Что значит оберегать должен?
— Ну кто его знает, что он имел в виду… Ты, главное, Диночка, сама из дому не выходи. Будешь со мной или с папой Мурёныша выгуливать. А потом переедем куда-нибудь и все будет нормально.
Сквозь ледяную глыбу шока, которой придавило меня, прорвался смешок. Она серьезно? Думает, что это поможет?
— Никто меня не похищал, мам, — с трудом шевелила я губами. — Я ездила на стажировку в Канаду. Вот вырвалась домой на день, потом опять поеду.
— Но ты… Сказала, будто не смогла спастись…
— Не смогла спасти животное, тяжелая ситуация была. Думала, в родных стенах отпустит, но нет. Кольцо ношу, чтобы отсеять лишние знакомства, а ресемиторы… Так получилось, что ко мне прилетел дар, но так как ты знаешь о нем, то рассказывать особо нечего. Я устала с дороги, поговорим завтра?
Совершенно не хотелось открывать ей правду. Ни капли. Я впопыхах объяснила все, на чем прокололась, и сделала то, о чем грезила последние минуты — пошла в душ и прорыдалась.
Как это папа не мой отец? Бас тот человек, который должен меня оберегать? Если это правда, почему ничего не сказал? Почему мне вообще никто ничего не сказал?! Почему, черт подери, все вокруг лгут?!
Когда отец пришел с работы, я еле заставила себя выйти из комнаты. Не хотелось его видеть. Он ведь тоже знал? И в привычной манере на мое оправдание, что, мол, расстроилась из-за гибели животного, сказал, что нечего ветеринару сопли распускать, что смертей в будущем ждет много, так что из-за каждой рыдать часами?
Спасибо, папа, поддержал. Добил последнюю крепкую нервную клетку. Он не в первый раз такое говорил, но почему-то сегодня обида затопила до краев. Вырастил, любит? Любил он всегда лишь маму, а я так, сбоку припека.
Расплакаться бы снова, за запертой дверью своей комнаты, но глаза совсем высохли, пумыч вернулся на любимую лежанку, не желая греть меня ночью. Как же холодно самой в постели… Невыносимо зябко. Я встала и включила обогреватель, но тепло от него не грело. Подрагивала я от холода, что шел изнутри.
Как там Бас? Дико хотелось прижаться к нему. Зачем он сдался в лапы врагу? Неужели на сто процентов уверен, что выйдет сухим из воды? Не видела я в его глазах былой уверенности…
Попробовать зайти к нему в сон? Я еще не пыталась, только внимала теорию. Ничего, получится, завалю его во сне градом вопросов.
Я уселась на пол в позу, которую мне Бас показывал для медитации, сомкнула веки, постаралась отбросить лишние мысли и сосредоточиться на видении внутренним взором.
Не сразу мысли разбежались, но я упорно старалась и спустя долгие минуты за закрытыми веками нарисовались красные ленты, что расходились от меня в разные стороны, словно спицы в колесе. Я приблизительно представляла, где находится Лагерь, рисовала внешность Баса до мельчайших деталей, но никуда ни одна лента меня не уносила. Я пробовала снова и снова. Включила компьютер, прикинула по карте адрес особняка, из которого уходил под землю лифт в город. Снова вошла в медитацию. Бесполезно…
Я что-то не так поняла? Попробовала зайти в сон к маме — получилось с первого раза, я вынырнула обратно и снова попыталась дотянуться до Баса.
Нужно точнее знать, где он? Почему ничего не выходило? Он не спал? Два часа ночи…
Его не убили?
Нет, он бы не позволил, верно?
Завтра весь Лагерь на уши подниму, но добьюсь, чтобы попасть к нему в камеру! С этой мыслью я с трудом уплыла в забытье. Не в сон. Странно… Очутилась в пустоте. Раньше каждую ночь мне снились красочные сны, с Басом. Теперь почему-то тишина и темнота.
Долго я в ней не выдержала — проснулась перед рассветом. Сердце заполошно стучало. Нужно что-то делать, не ждать, пока придет время возвращаться в Лагерь. Нужно ему попытаться помочь. Будет потом возмущаться — заколю деревянным гусем.
Пока выгуливала Мурёныша, заметила черный джип на краю улочки. Мой хвост. Сначала от него избавлюсь. Я дома переоделась в старую одежду, осмотрела тело, волосы, в поиске жучков, взяла с собой только наличку и поехала в центр. В метро затерялась в толпе и уже вышла на другом конце ветки без хвоста. Оттуда такси за город.
На подходе к знакомым высоким воротам меня остановила мысль: “Скольким людям известно об этом месте?”
На всякий случай я решила вести себя еще осторожнее — спряталась на окраине леса и около получаса наблюдала за домом из-за широкого ствола. Если бы не дар, давно околела на морозе. Вспоминала, как Бас привез впервые меня сюда, как за ужином надел кольцо на палец и накормил ложью.
Что значит, он меня оберегал? Он ведь знаком с моим родным отцом? Нет, я ему не дам прохлаждаться в камере.
Сзади заскрипели шаги по снегу. Испугавшись, я резко обернулась — и выдохнула. В метрах пятидесяти стоял Ник. Конечно, главный трус команды дал деру, когда вчера в арендованный особняк ворвались люди Мартина.
— Где хвост потеряла? — ослепил меня улыбкой хакер, едва подошел вплотную. — Я тут наблюдаю за тобой минут двадцать и хочется прям зааплодировать.
— В метро.
— Босс успел тебе какую-то мудреную защиту поставить… Я пытался ночью пробраться к тебе в сон, чтобы поговорить. Так не пробиться.
— А к нему? Ты стучался?
— Его, похоже, бессонницей морят. Плохи дела. — Ник поджал губы. — Пойдем в дом, раз пришла. Только окольными путями — тут за входом следят ищейки чьи-то.
Пока мы давали огромный круг, обходя территорию по дуге, я потребовала объяснить, что значит, морить бессонницей.
— Ну в Апексориуме используют разные неприятные способы. Что делают в Лагерях, я без понятия. Оно тебе надо? Босс не сломается под пытками, это уж точно.
Ничего толком не прояснил и не поддавался на уговоры добавить деталей. А мне, возможно, легче дышать стало бы, узнай я, как именно все может быть. От пугающей неизвестности легкие будто колючей проволокой обернули.
