Закрыв глаза и сжав находку в руке, я ткнулся лбом в борт, опять пытаясь поймать хоть какой-то отклик, сказать, что понял, что… Но опять не вышло. Тогда, подчиняясь наитию, я снял с шеи цепочку — в бога я не верил, но мать в детстве всегда настаивала, чтобы я носил крест на шее и регулярно покупала новый, если я старый терял. Привычка въелась, я даже научился не рвать серебряные звенья. И вот теперь я без колебаний продел цепочку в кольцо — и подвесил, продев через подходящее отверстие в креплении для спаренного пулемета. Самого пулемета не было, что давало надежду, что кто-то из экипажа тогда спасся, прихватив с собой тяжелое оружие.
Надо бы было сказать что-нибудь подходящее моменту — но слова куда-то подевались. В итоге я просто улегся на свободном ровном участке пола, показавшимся мне самым удобным, использовав вместо подушки капюшон…
Открыв глаза, я увидел косые лучи света, падающие из триплекса. Утро. Мне не снилось ничего особенного: ни кошмаров, где я тону в ожившем железе, ни флешбеков о чужой давно прошедшей войне. Зато я теперь точно знал, что же такое — Сталь. Не в смысле чудесных свойств, а в общем и целом. Память. Просто память. Память нескольких экипажей, ведущих танк в бой, сражающихся, умирающих в нем — и новых, что приходили им на смену. Молнии аномальной зоны сплавили эту память с металлом.
У Стали не было собственных желаний — какие, к черту, устремления у куска высокопрочного сплава? Она лишь несла на себе усредненный, обезличенный оттиск мыслей людей, что ее создали и ею пользовались. И надеялись на нее больше, чем на себя и на придуманных богов. Весь смысл существования Стали сводился теперь к единственному стремлению. ЗАЩИТИТЬ ЭКИПАЖ. И все.
Глава 5
Часов у меня по-прежнему не было, небо со вчера оставалось затянутым белесой дымкой, мешавшей определить положение светила. Оставалось верить собственным ощущениям, которые утверждали, что уже семь утра, и вообще-то пора не только вставать, но и работать.
Однако городок не спешил просыпаться. Я успел умыться, посетить домик над выгребной ямой, обнаружить, что хочу жрать как не в себя, с трудом запить голод водопроводной водой (надеюсь, все-таки питьевой, а не технической) — и только тогда тишину начали теснить звуки работы двигателей внутреннего сгорания, хлопанья дверей и человеческие голоса. Вскоре заявилась и Кэтрин.
— Вот! — она сунула мне в руки целую охапку изрядно пожелтевших бланков, перьевую ручку и какую-то штуковину вроде пудреницы. — Специально утром в управу приперлась, чтобы тебе время не терять, цени! Даже кусок утром перехватить не успела.
— Личное дело, — прочел шапку на верхнем листе я. Там же сверху типографским способом красовалась надпись «Военная часть номер…», но кто-то не поленился аккуратно зачеркнуть эту информацию и написать аккуратно, буковка к буковке «городское поселение Релейный».
— А ты как хотел? Муниципальный контракт, сам мэр выступает гарантом сделки, нужно зарегистрироваться в городе, — отмахнулась моя временная начальница. — Давай, вписывай по-быстрому свои данные, не тяни. Да прямо здесь, чего туда-сюда ходить!
Я пристроил стопку листов на край верхней броневой детали носа корпуса танка, и, стараясь не ставить кляксы, начал выводить чужие буквы чужого языка.
— Виктор Др… Тр… Как-как? — попыталась прочесть за мной хозяйка свалки, заглянув через мое плечо. Я повторил фамилию вслух, потом еще раз, по слогам. Не помогло.
— Затейники твои родители большие, вот что я скажу. Пиши вон в прозвище «Вик», — подсказала мне женщина. — Теперь отпечатки пальцев давай. Подушечку вон раскрой, там датило… дактило… в общем, специальная тушь для этого самого.
Пудреница на поверку содержала губку, пропитанную черной краской. Что, все макать, не только указательный? Прям как будто в уголовный розыск сдаюсь.
— Молодец! — похвалила меня женщина, отбирая листок и вместо него вручая прямо-таки героического размера бутерброд с ветчиной и сыром, завернутый в промасленную бумагу. Себе она припасла такой же.
— Спасительница! — аккуратно откусить не получилось, я буквально вгрызся в сэндвич. Хоть силы воли хватило сначала его развернуть.
— Бумажки — бумажками, но неписаные правила нарушать — ты за кого меня держишь? — деланно насупилась женщина. — Нанял человека? Корми!
В отличии от меня, вцепившегося в свою еду двумя руками, Кэтрин спокойно справлялась и с бутером, и с оставшимися бумагами.
— Теперь контракт, — она тоже использовала мой танк как столешницу. — Между Виктором «Виком» и муниципалитетом на выполнение работ на городском объекте «свалка». Значит так, тебе надо будет сначала вон ту кучу передвинуть во-он туда, а потом сгрести отвалом все, что останется, влево…
Попеременно тыкая ручкой в объект на местности и в бумагу, Кэт прямо при мне заполнила список работ. Просто и наглядно.
— …Со своей стороны муниципалитет передает топливо, плату по часам по оговоренному тарифу. Исполнитель предоставляет мото-часы собственного технического оснащения… что там у тебя? Нет, я вижу, что ТэТэПэ-шесть, только модификация какая? Триплекс водителя по центру не стандартный. Ты сам не в курсе, что ли?
Мне оставалось только виновато пожать плечам и скорчить соответствующую гримаску, одновременно дожевывая сэндвич.
— Мой тебе совет: решил заделаться искателем — бери в муниципальной библиотеке каталоги и заучивай, для того они там и лежат. Меньше неприятных сюрпризов будешь из земли доставать, — поучительно попеняла мне хозяйка свалки. — Пошли, глянем, что там… Ого! Ну-ка, откидывай моторные жалюзи!
Внимание Кэт привлекло вынесенное вверх и влево круглое отверстие в корме, забранное решеткой с поворотными пластинками. Сейчас механизм находился в положении «закрыто». Я с усилием проглотил последний кусок бутерброда и полез на броню. А что было делать?
Давать доступ к силовой установке моего танка постороннему человеку очень не хотелось, но от доброжелательного настроя Кэтрин слишком много чего зависело. Начиная с обеда и заканчивая принципиальной возможностью зарабатывать в этом населенном пункте и дальше. Память Стали дала мне знание языка и помогла научиться более-менее управлять танком, за что ей огромное спасибо! Но этого для выживания в напрочь незнакомом месте слишком мало. Я впитывал щедро лившуюся информацию как губка, но пока я слишком мало увидел и услышал. Значит, артачиться не следовало.
— Вот, — запоры расположенного за башней капота удалось скинуть, не опозорившись. И, к счастью, я вчера ночью каким-то чудом не закрасил их насмерть, потому что краска «для военной техники» к утру уже застыла. Кстати, легла довольно ровно, несмотря ни на что: видно, военная химия и была изначально рассчитана на криворуких усталых танкистов с кистью времен царя Гороха.
— Так я и думала! — сопровождавшая меня дама азартно ткнула в длинную странную трубу переменного диаметра, всю облепленную маленькими трубками. Она располагалась слева от узнаваемого блока цилиндров силовой установки. — Вертолетная турбина! ТэТэПэ-шесть У, то есть «Удар». Он же «Открывашка», он же «Зажигалка», легендарный «летающий» тяжелый танк прорыва! Девяносто пять километров в час по пересеченной местности! Говорят, в лучшие свои годы такая машина по косогорам скакать могла, как гоночный мотоцикл! Царцы их ненавидели даже больше, чем боялись! Правда, чтобы на нем активировать гибридный режим с наддувом и сочетанной работой агрегатов, кроме дизеля еще авиационный керосин нужен, а его теперь днем с огнем не найдешь. Да и хорошо, наверное: говорят, убиться на них было даже проще, чем сгореть… Но я бы рискнула, да!
