Мечтатель, за глаза решивший самоутвердится за счет Жука, попытался стукнуть своего соседа, но не преуспел — ремни помешали. А еще — прозвучавший почти сразу же звуковой сигнал, разблокирующий механизм, позволяющий повернуть кресла на сорок пять градусов вперед и вниз. Я нажал на рычаг и не вылетел из сидения только потому что был точно так же зафиксирован. Недаром работники трека ходили проверяли затяжку ремней привязной системы. Кстати, интересно упомянутая Нокса — это Роксана, «провод» каравана Роберта? Сдается мне, что да, она как раз на «Локхоте» в гоночной раскраске, помнится, рассекала…
— Первая четверка выступающих — готовность! — напомнили о себе динамики радиотрансляции происходящего далеко внизу. — Внимание на семафор… СТА-А-АРТ!!!
Ну, могу сказать, кое-что гонки на Земле и в землях Хель роднило: каждая команда озаботилась поставить на свой «Тринадцатый» максимально громкий выхлоп. Рев, высокочастотный визг и «прострелы» прекрасно слышно было за толстым противоударным стеклом высотной трибуны. А сами болиды с пушками рванули так, что земля, песок и камни двумя веерами взлетали за каждой куда выше верхнего края башни!
Ну вот, теперь можно стало анализировать трассу по движениям реальных танков — и я даже так и сделал. Честно попытался, во всяком случае. Но через несколько минут поймал себя на том, что искренне болею… блин, за Джулиана. Чего делать ну никак не собирался, но общая атмосфера меня захватила и не желала отпускать. А Жук хоть немного и как-то противоестественно подпадал под определение «свой». Других-то я вообще не знал. Почитать про команды можно было в городских газетах, но я нашел себе массу занятий важнее и интереснее. Впрочем, сомневаюсь, что кто-то из городских пилотов умудрился бы удостоится моих симпатий настолько, чтобы прямо им «заболеть».
Трасса для гран при отличалась от анлима и представляла из себя зигзаг, несколько раз размашисто перечеркивающий чашу недостроенного парка от края до края. Чем-то такой путь напоминал движение скейтера в скейт-парке, разве что в другом масштабе. Причем где-то траекторию жестко задавало судейское задание, а где-то пилот сам мог выбрать себе дорогу в границах от души выданного широченного коридора. Сходство с биатлоном добавляли мишени, которые можно было поразить и заработать дополнительные очки — в ГП бить на поражение по соперникам запрещалось. Вот вытолкнуть бортом или спихнуть тараном — другое дело, но юрким «локхотом» по другой подобной машине специально попасть и не потерять время и скорость еще надо было умудриться.
Как я и сказал, главным противником каждого гонщика стал рельеф полигона. «Тринадцатые» скользили на косогорах, сильно теряли скорость на песчаных подъемах, иногда буквально «зависая» на одном месте, пытаясь мощью двигателей одолеть гравитацию и сыпучий грунт. А на стыках поверхностей с разной несущей способностью машины начинали отчаянно рыскать, так и норовя выскочить за флажки. Сход с трассы серьезно карался по очкам, заставляя пилотов показывать максимум того, на что они способны — и еще немного сверху. Потому без зрелищных моментов не обходилось.
На моих глазах под реплики комментатора один из болидов попытался взять слишком крутой подъем, понадеявшись, что мотор и набранная скорость его буквально забросят вперед соперников — вот только что-то не расчитал. «Локхот» в черном с серебром окрасе сделал не просто подлетел на склоне как на трамплине, его еще и закрутило поперек корпуса. Приземление произошло уже в закритическом угле — гусеницы оказались в воздухе, удар пришелся на заднюю часть корпуса и башни. После чего царец окончательно опрокинулся и заскользил вниз. Ну вот и первый минус… ого, нет?!
Самообладанию танкиста я искренне позавидовал, не очень уверенный, что сам смог так же. Смог на Стали, а не на обычном, как у него, танке. Переворачиваясь, тот успел отвернуть орудие в сторону использовав длинное «жало» автоматической малокалиберки как рулевой механизм, как у лодки! Движение башни относительно корпуса развернуло последний боком к вектору скольжения, а орудие создало неравномерность торможения, и двух этих сил оказалось достаточно, чтобы «тринашка» завершила кульбит, опять встав на гусеницы! Причем даже оставшись в створе трассы! Стрелять, правда, теперь гонщик явно не мог — геометрии ствола настали кранты. Но борьбу продолжил с неослабевающим рвением. Скоро стало понятно, на что он не без основания надеялся.
За фазой подъема пошла фаза спуска, на которую пелотон выкатился изрядно растянувшись. Короткий прямой и ровный участок на самом верху двое танкистов попытались использовать для получения дополнительных очков, открыв огонь по мишеням вдали. В отличии от биатлона результат они могли узнать только после финиша, а гарантировано прицелится в такой ситуации мешало расстояние и скорость.
Правда, это можно было отчасти компенсировать числом выпущенных боеприпасов — хоть один да попадет. А если особенно повезет, что-то случайно и в соседнюю мишень может улететь — стояли те группами. Вот только снарядов в маленьком «локхоте» помещалось совсем не дофига, да и те в полном объеме делали машину тяжелее на полтонны! Вот и выбирай. Жук, кстати, двигаясь последним, стрелять даже не попытался.
А вот вырвавшийся после кульбита лидера вперед другой гонщик жал на гашетку до последнего, выпуская короткие, скупые очереди. Наверное, это ему и помешало правильно выйти на траекторию спуска. А может, в пылу состязания он просто немного забыл, что именно впереди. Или как раз не забыл — вот только судьи каждый день меняли флаги маршрута. Да, городские пилоты имели возможность поездить в младших сериях — но это могло сыграть и против них, вызвав ложное чувство уверенности в себе. Очень опасное здесь чувство.
«Тринадцатый» лидера очень в манере этого танка слетел с кромки верхней террасы, словно собирался и дальше двигаться по воздуху. Машина нарисовала траекторией красивую, математически идеальную параболу… и на полном ходу воткнулась в огромный искусственный камень. Конечно, пилот заметил угрозу — вот только как развернуться, если полотно гусеницы не касается земли.
Удар был страшным. Разглядеть подробности в деталях с трибуны не получалось, но я и так знал, что броню в месте касания вмяло как жестянку. Удивительно, что двигатель «локхота», установленный как раз в передней части корпуса, не полыхнул — но гонщика это не спасло. Что-то подобное произошло во время моей дуэли с гильдейской главой охотников в Релейном — только здесь чудовищная перегрузки не только сломала кости, но и разорвала внутренние органы человека. Смерть наступила мгновенно — хоть в чем-то повезло.
Пока три других болида продолжали гонку, притормозив на опасном съезде и управляемо начав путь вниз, я порадовался, что мне не придется выигрывать анлим. Потому что единственным рациональным способом это сделать было пристрелить конкурентов на старте и потом медленно и аккуратно брать «точки». Да, трасса в моей категории соревнований не строилась, нужно было в произвольном порядке достичь отмеченных организаторами флагов, в любом порядке и по любой траектории. Кто первый это сделает, тот и победил.
Новый звук заставил меня вздрогнуть и вернуться к реальности. Я зашарил глазами по полигону внизу, потом давление на уши и вибрация заставили посмотреть влево от трибуны, указав на источник теперь уже закладывающего уши шума. Вертолёт! Буквально в десятке метров пролетел, под самыми конструкциями купола! Машина с отмороженным экипажем величаво прошла мимо нас, явно красуясь — и резко спикировала к месту смертельной аварии. Споро упали с борта тросы, спрыгнули стопольщики — и летающий кран, хищно накренившись и пытаясь бороться с раскачкой подвеса, потащил добычу к себе в гнездо. Вижу, у них тут все отработано. Что ж, верно. Show must go on.
