Время.
Ее время прошло так быстро. Она ведь только открыла саму себя.
Собиралась научить детей всему тому, что знает сама, но время кончилось. И все же она дала им самое главное: она любит их, и они знают это. Все прочее – чепуха.
Любовь остается.
– Энт, – прошептала она, протягивая руку.
Энт проворной обезьянкой перебрался с коленей Джека под бок к матери. Элсу пронзила острая боль, когда он прижался к ней. Она поцеловала сына в мокрую щеку.
– Не умирай, мам.
Слова больнее выстрела.
– Я буду… хранить тебя… всю твою жизнь. Как Тень. Ночью… пока ты спишь.
– А как я это пойму?
– Ты будешь… вспоминать меня.
Энт снова заплакал.
– Я не хочу, чтобы ты умирала.
– Я знаю, маленький мой.
Она вытерла ему слезы, чувствуя, что не выдержит и сама вот-вот расплачется.
Джек, поняв, что ей больно, осторожно привлек Энта к себе. У Элсы сжалось сердце, когда она увидела, как он обнимает ее сына. Вспышка… отблеск того будущего, которое она теряла. Вот какой семьей они могли стать.
Она посмотрела на Джека:
– Господи, как хорошо мы могли бы жить.
Он наклонился к ней, не отпуская Энта, и поцеловал в губы – долгим-долгим поцелуем, она ощутила солоноватость его слез.
Элса с трудом подняла руку, прижала ладонь к его щеке, чтобы он в последний раз ощутил ее прикосновение.
– Отвези их домой ради меня, – прошептала она ему в губы.
Он отстранился, кивнул.
– Элса… Господи, я люблю тебя…
Лореда протиснулась к кровати, и Джек отошел в сторону, успокаивая Энта, поглаживая его по спине.
– Привет, мама, – сказала Лореда тонким голосом.
Элса посмотрела на свою красавицу-дочь.
– Я хотела увидеть, как ты завоюешь весь мир, милая моя.
– Без тебя у меня не получится.
– Получится… обязательно.
– Это несправедливо. Никто никогда не будет любить меня так, как ты.
Элса с трудом дышала. Ей казалось, будто она тонет. Каждое движение причиняло страдание. Она с усилием развязала шнурок на шее и трясущимися руками вложила бархатный мешочек в ладонь дочери.
– Верь… в нас.
Элса перевела дыхание. С каждой секундой боль усиливалась.
Лореда зажала мешочек в руке, по щекам ее текли слезы.
– Что мне без тебя делать?
Элса попыталась улыбнуться, но не сумела. Слишком она устала. Слишком ослабла.
– Просто живи, Лореда, – прошептала она. – И знай… каждую секунду знай… как сильно я тебя любила.
Найди свой голос и говори… не упускай счастливый случай… не сдавайся.
Элса больше не могла держать глаза открытыми. Столько еще нужно сказать, передать детям любовь, одарить их советами, но время утекало…
Будь смелой.
Может быть, она произнесла это, а может, только подумала.
Глава тридцать шестая
– Она хотела, чтобы мы вернулись домой, – сказала Лореда.
Неожиданное слово – домой – точно дало ей опору, хоть за что-то можно ухватиться. Бабушка и дедушка. Они нужны ей сейчас.
– Да, мне она это тоже сказала.
Джек держал на руках Энта, который плакал, плакал и заснул.
– Здесь мы не станем хоронить маму, – продолжала Лореда. – И мы с Энтом не можем здесь оставаться. Даже если в Техасе все еще песчаные бури. Здесь мы не останемся. Я здесь не останусь.
– Конечно, я отвезу вас, но…
– Деньги, – отрешенно произнесла Лореда. Все сводится к деньгам.
– Я поговорю с Союзом рабочих. Может быть…
– Нет, – резко ответила Лореда, удивленная силой своего гнева.
Хватит!
Довольно, черт возьми.
Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Она знала, что мама сделала для Джин в такой момент.
– Я знаю, где мы достанем то, что нам нужно. Можно взять твой грузовик?
– По-моему, это не очень хорошая идея…
– И ты прав. Дай ключи, пожалуйста.
– Они в грузовике. Не заставляй меня пожалеть об этом.
– Я постараюсь вернуться поскорее.
Лореда выбежала из больницы, запрыгнула в грузовик Джека и поехала на север.
Смотри, мама, мне понадобилось вести машину в чрезвычайной ситуации, подумала она и снова заплакала.
В городе она миновала уже знакомых типов в масках, которые разъезжали по улицам, призывая людей вернуться к работе. Иначе их ждет арест и тюрьма за бродяжничество.
У нее получится.
Получится.
И если она умрет, или отправится в ад, или в тюрьму, то так тому и быть. Но она сделает все, чтобы отвезти маму домой и похоронить ее в земле, которую она любила, а не здесь, где их сломили и предали.
Она остановилась перед отелем «Эль Чентро» и бегом поднялась в мамину комнату. Засунула одежду в мешок для белья, схватила ружье, вернулась к грузовику и покатила дальше на север.
Неподалеку от лагеря Уэлти она припарковалась за рекламным щитом сигарет «Олд Голд». Взяла винтовку, мешок с барахлом и проскользнула в лагерь мимо пустой будки охранников.
В лагере было тихо, на дверях трепетали уведомления о выселении. Она стащила с веревки за прачечной мальчишеские шерстяные штаны, черный свитер, подобрала грязную черную шляпу с обвисшими полями. Натянула большие штаны, заправив в них платье, сверху мешковатый свитер, волосы собрала в узел и спрятала под шляпу, помедлила, наклонилась, зачерпнула грязи и размазала ее по лицу.
Лореда надеялась, что похожа теперь на мальчишку, решившего поохотиться на кроликов.
На лагере лежал тяжелый покров поражения. Типы в масках исчезли, но свое дело они сделали. Власть хозяина была восстановлена. Лореда не сомневалась, что, несмотря на то что ее мать отдала жизнь за эту забастовку, она потерпела крах. Может, не сегодня, но завтра или послезавтра. Как долго могут сражаться потерявшие все, отчаявшиеся люди?
Не поднимая головы, она прошла мимо группки женщин и детей, стоявшей между душем и прачечной. Почти все были незнакомые – лагерь заполнялся новыми обитателями, согласными собирать хлопок за любые деньги, лишь бы не умереть от голода.
Магазин, уже приготовивший свою долговую ловушку для ничего пока не подозревающих новичков, располагался чуть поодаль от других строений, внутри горел свет.
