- Да. Мы встретимся позже, хорошо? Это вовсе не значит, что я не хочу тебя видеть или не люблю, но надо закончить все дела и да, не хочется лишний раз переживать. Считай это эгоизмом.
Эдвард тяжко вздохнул и засопел. Я так и видела, как он хмурится. Но он взял себя в руки - другого я от брата и не ожидала - и вывалил на меня целый ворох своих проблем и новостей. Пусть он и повторял, что торчать в этом забытом городишке столько лет - насилие над его свободной личностью, но мы знали, что он искренне радуется всему тому, что там с ним происходит.
Я распрощалась на позитивной ноте, пошла на кухню и на автомате налила себе чай.
За те два года, что я ездила по стране, мы много раз виделись с родителями и братом с сестрой; я очень любила их и всегда скучала, но осознанно выбирала уезжать снова и снова. С одной стороны, потому что хотела, чтобы они научились жить без меня. С другой - самой научиться жить без них. Но самое важное, у меня была потребность раскрыть себя, в том числе для всяких неожиданностей, которыми баловала Судьба. Которые привносили что-то новое в мой Танец.
И не ошиблась.
Я вспоминала, как танцевала в одиночестве, глотая пыль, под жарким солнцем возле Большого Каньона. Блестящее кабаре Лас-Вегаса. Два месяца в мексиканских городках, полные смеха, солнца, народных плясок огненной еды. Стриптиз клуб. Балетную школу, где стены были даже холоднее, чем преподаватели. Снега Канады, её размеренных, спокойных жителей. Работу постановщиком свадебных танцев в разноцветном Сан-Франциско.
И это были потрясающие воспоминания, оставившие след в моих движениях, даже формы, звуки, запахи, что сейчас я с легкостью могла их воспроизвести.
Всё дело было в возбуждении нервов. В том, что мы называем силой переживаний, чувств. Остротой впечатлений.
Джонатан правильно сегодня говорил - смысл жизни в максимуме ощущений. В какой-то момент, когда каждый из нас будет стоять на пороге финала, мы будем возвращаться мыслями не к тому, как мы жили, но что при этом чувствовали. Вспоминать наивысшее наслаждение, горечь проигрыша, великую любовь, боль потери. Вспоминать, были ли мы счастливы. А я была. Пусть с оговорками, но я жила счастливо. Жила в танце, в страсти, в удовольствии.
Да, я делала ошибки, старалась, поднималась, падала, много раз срывалась в истерику, пытаясь осознать, почему и как все происходит, почему именно я? Пока не поняла, что нет смысла, это только затягивало меня в прошлое, в ужас и делало неуверенной в себе.
А потому не должно было определять моё существование. Неважно, почему. Главное, как я поступаю, с какими мыслями и чувствами существую, могу ли насладиться в полной мере собственной жизнью. Взять всё то, на что у меня есть время.
И принять то, что смерть стоит того, чтобы жить.
Глава 6
Джонатан.
Джонатан встал с кровати и поморщился от тянущей боли в паху.
Он и раньше не жаловался на либидо, но последнюю неделю по утрам чувствовал себя так, будто не трахался много лет. И всё из-за снов, навеянных одной излишне привлекательной малышкой, пробравшейся к нему в голову.
Мужчина потянулся и хмуро осмотрел комнату. Ну не в душ же опять идти? Так скоро дело дойдет и до «Плейбоя» под кроватью.
Может ну его на хрен все эти страхи и принципы относительно собственных студентов? С каких это пор он стал таким осторожным и нерешительным?
Он же привык действовать жестко, предпочитал владеть, в том числе ситуацией. И ни перед кем не оправдывался за свои поступки. Многие считали Джонатана зажравшейся скотиной - он брал то, что хотел, будь то деньги, слава, положение. И женщины. А если не мог это взять - делал всё, чтобы это досталось ему в будущем. Впрочем, женщины, которые его окружали, как правило, сами давали ему всё и даже больше. И всегда следовали заранее установленным правилам игры.
Деверо был чувственным мужчиной, но равнодушным к отношениям за пределами постели. Все его спутницы были достаточно взрослыми и опытными, чтобы соглашаться на взаимное удовольствие, но исчезать, когда ему надоедали. Конечно, бывало, они лезли к нему в постель не только с желанием хорошо провести время, но и с влюбленностью, но быстро разочаровывались.
Так что мешает ему поступить точно также с Кьярой?
Плюнуть на сомнения, пойти и взять, что ему так хочется. Схватить за каштановые волосы, запереть и трахать, пока она не взмолится о пощаде.
И потом…
В том то и дело - что потом?
Как собирается дальше раскрывать её как танцора и использовать девчонкин талант, если будет с ней спать? Ведь он понимал, что Кьяра уже получила место в его труппе.
Хореограф и его танцовщица. Звучит, по меньшей мере, убого.
Ведь если её окончательно зацепит и девушка влюбится, то начнет обычную песню про серьезные отношения. Она не производила впечатление прожженной и опытной в любовных делах и вряд ли сможет спокойно воспринять их разрыв, когда он насытится.
Каким бы мудаком его не считали, он не хотел, чтобы Кьяра страдала. Значит нужно перестать пускать слюни на девчонку.
Да, в этом и есть причина, почему не стоит идти на поводу у своих желаний - чтобы не обижать.
Не привыкший врать самому себе Джонатан стиснул зубы.
Она. Ему. Не. Нужна. И по-другому не будет.
На самом деле, он прожил всю сознательную жизнь в одиночестве и слишком ценил личную свободу, а потому просто не знал, как существовать с кем-то еще. С кем-то настолько будоражащим его сознание и тело. С кем-то настолько совершенным.
Он не хотел, боялся меняться в угоду внезапно вспыхнувшим в нём непонятным чувствам. Но Джонатан не готов был признаться в этом даже самому себе.
Как и в том, что меняться он уже начал.
Мужчина включил музыку на полную громкость: в этом люксе была отличная звукоизоляция, именно поэтому он всегда здесь останавливался.
Хорошо разогрел мышцы и начал двигаться, сбрасывая накопившееся напряжение и лишнюю энергию, в том числе сексуальную. Это было его спасение. Танец, который лечит, отвлекает, уводит в другие миры. Или вот так, заменяет несуществующие отношения. Вертикальное выражение горизонтальных желаний. Он решил хорошенько поработать, а вечером пойти и напиться вместе с Крисом в клубе, где наверняка для них найдется парочка активных девиц, с которыми не надо разговаривать и о которых потом не надо будет думать.
А можно просто развлечься.
Джонатан принял душ, переоделся, заказал себе завтрак и сел за письменный стол. То, что он уехал из Бостона в Нью-Йорк «отвлечься» не снимало с него обязанностей по управлению собственной компанией: впереди были многочисленные шоу, съемки, выполнение контрактов. Он переговорил со своим заместителем, проверил отчеты о выступлениях, созвонился с финансовым директором - кое-какие цифры выглядели неоднозначно, а Джонатан не любил неясностей. Фирма, которой он владел, включала в себя саму труппу, работавшую как самостоятельно, так и по заказу; театр, где шли не только его постановки; концертное агенство, вечно голодное до самых разных талантов. Ему нравилось дело, которое он создал, но при этом Джонатан старался как можно чаще перекладывать рутину на плечи разнообразных помощников, потому что самым важным для него оставалась возможность выступать и создавать новое, исследуя природу танца.
