- Кьяра… Я хочу тебя так, как не хотел никого и никогда… Но пойми, нам еще работать вместе, а я не сплю со своими коллегами и учениками, и…Это не то место, не то время…
Он говорил и будто сам не верил в то, что остановился.
Идиот.
Я прикусила губу, чтобы не сказать это вслух.
Отлично. Впервые я действительно захотела мужчину и забыться с ним - черт, да я реально терялась в его руках и губах - а этот человек оказался с такими тараканами в голове, что через них не пробьется никакая страсть. Ну и что мне теперь делать?
Заставлять? Уговаривать? Пытаться объяснить, что у меня нет времени на его принципы? Благодарить за то, что удовлетворил меня хотя бы так?
Я сжала зубы.
Медленно досчитала до десяти, постепенно выравнивая дыхание, успокаивая сердце, замораживая бабочек, бившихся в моем животе и гася внутренний огонь, разгоравшийся от наших объятий.
И уже спокойно оправила платье и пошла в сторону света, бросив напоследок.
- Хорошо. Увидимся в понедельник, Джонатан.
Глава 8
Кьяра.
Мне нужно было охладиться и успокоиться.
Я шла по ночному городу, уныло рассматривая редкие целующиеся парочки и веселые компании. Опасные личности тоже попадались, но страшно мне не было. Во-первых, основы самообороны, несколько боевых искусств и навыки быстрого бега в меня заложили еще в детстве, в рамках общефизической подготовки.
Я усмехнулась, вспомнив этот «общефизический», в серьезных кавычках, ад.
Во-вторых, с такими как я, ничего серьезного не происходило. Никогда. Ни случайных смертей или сломанных рук-ног, ни катастроф; даже попытки самоубийства, насколько я была в курсе, срывались. Никто так и не узнал причины, хоть и пытались всеми силами. Но это оказалось бесполезно.
Потому чрезмерная опека, опыты и эксперименты начальных эпох, в итоге, сменились настороженным вниманием. Нам предоставили свободу. Действовать в любом приемлемом месте и форме. Свободу экспериментировать, пробовать, учиться, ошибаться. В конечном итоге, это оказалось более эффективным, чем запертые стерильные боксы и жесткие графики.
Со вздохом я провела рукой по кованой ограде.
Мысли вернулись к Джонатану.
Скривилась, все еще чувствуя отголоски удовольствия, и покачала головой. Ну что за мужик?! Единственный, от кого так сладко скручивало все внутри; и он оказался с какими-то там принципами. Может кому-то и понравилось бы подобное приличное поведение, но мне было не до надуманных норм. Тем более, что приличиями здесь и не пахло.
Только настороженностью, страхом попробовать большее и долбанной неуверенностью, что ему это действительно нужно.
Я скривилась. А ведь не слишком приятно, когда кто-то не достаточно уверен в тебе. И в своем отношении.
Конечно, в других обстоятельствах, наша связь могла бы развиваться постепенно - мы бы научились больше доверять, узнали друг друга получше. Но в том то и дело, что этого времени не было.
Я задумалась. А что, если время появится? Малореально, конечно, но вдруг?
Вернусь?
Я усмехнулась и осмотрелась по сторонам. Это место не хуже других. И здесь, похоже, появился человек, от которого у меня подкашиваются ноги, и сшибает дыхание. Я ведь и подумать не могла, что буду испытывать такую бурю эмоций, накрывающих волной с головой, дающих возможность забыться и оказаться в собственной реальности.
Может, это и есть влюбленность?
Мне стало грустно. Даже если я влюбилась, это ничего пока не меняет. Единственное, чего от меня ожидают, это чтобы я танцевала.
И я вряд ли могла бы разочаровать окружающих.
Джонатан.
«Увидимся в понедельник, Джонатан».
Голос Кьяры обещал ему настоящую муку за то, от чего он отказался.
Эти слова, сказанные чуть насмешливым тоном, преследовали остаток выходных. Они мерещились, когда он ложился спать; растворялись в крепкой чашке кофе; едва уловимым запахом пронеслись мимо, когда он выбирался на пробежку. На третью, мать его, пробежку за сутки!
Потому что стало намного хуже, чем раньше. Теперь он знал, каковы на вкус её губы. Знал, как она пахнет, когда возбуждается до предела. Знал, какими остриями встают соски и как наливается грудь, когда он её трогает.
Пробежки не помогали. Ледяной душ тоже. Не помогло и то, что он, как прыщавый подросток, дважды вынужден был самостоятельно сбросить напряжение. При этом он даже подумать не мог о том, чтобы заменить Кьяру кем-то другим и просто получить физическое удовольствие.
Ему нужна была именно она.
Джонатан стиснул зубы и ускорился. Он идиот. Полный придурок, отказавшийся от предложенного из-за не до конца самому понятных идей. И предложили в первый и последний раз. Пусть он поступил правильно, но совершенно по-идиотски! И теперь не мог решить, что делать дальше. Когда-то он прочитал - мужчина понимает сразу, что встретил свою женщину, но еще некоторое время мечется, не желая соглашаться на подарок мироздания. Но могло ли это произойти с ним?
Ведь он собирался пригласить Кьяру в свою труппу, и как это будет выглядеть? Требование особого отношения, пересуды, которые будут задевать, прежде всего, девушку; а потом, если вдруг у них так ничего и не получится, им придется расстаться не только как паре - он потеряет идеальную танцовщицу.
Джонатан развернулся и побежал в обратную сторону.
Чего он хочет больше - офигительного, нереального секса - а другого с Кьярой и не могло быть - или лучший материал для создания совершенных постановок?
Неделю назад он бы об этом даже не думал, потому что никогда не ставил себя перед таким выбором: танец и работа хореографом были на первом месте. Но сейчас… Сейчас уверенности в правильности жизненных представлений уже не было. Джонатан давно не чувствовал себя таким растерянным.
Одно знал точно. Он будет рад увидеться с ней в понедельник.
Кьяра
Тим танцевал Судьбу.
Взяв за основу афро-джаз, он показывал судьбу не собственную, но человечества, зарожденного в тепле южного континента. Взлеты, падения, страхи и надежды. Музыкальные мотивы Африки затягивали в прошлое и вели нас по лабиринту предназначения; и этот стиль удивительно шел чернокожему танцору и еще больше подчеркивал его особую пластику.
Тим хаотично выбрасывал руки в разные стороны; делал плавную волну всем телом и вслед за этим резко двигал бедрами. За классическими джазовыми прогибами и поворотами следовали энергичные движения голыми пятками, выбивающими ритмы африканских барабанов. Он окунул нас в пьянящую атмосферу самобытного племени, и я почувствовала горячий песок под ногами, зной и запах пустыни, обещавшей смерть, но дарившей жизнь.
