Пришел в себя, с рыком оттолкнул Лидию, которая даже не заметила разыгравшейся сцены и резко сказал:
- Лидия… Это была плохая идея, понятно? Извини, но… больше не звони. Вообще.
И выскочил из кабинета.
Глава 9
Кьяра
Я шла, нет, я летела по улице, не замечая шарахающихся от меня прохожих.
Скотина! А я - дура.
Живот скручивало от боли и бешенства, а еще от злости - на саму себя. На то, что я была такой непонятливой. Что настойчиво предлагала ему себя - неоднократно - терпеливо выслушивала лепет про принципы, хотя проблема в одном. Ему это просто не нужно. Ни я. Ни мои жалкие попытки соблазнения.
Идиотка. Одна из. Сколько нас было? Готовых отдаться в клубном коридоре? Готовых стоять вот так, на коленях, как стояла эта женщина, которую я видела только со спины? Видела всего пару секунд, но это зрелище осталось жирным следом на моей памяти. Платиновая блондинка в светлом костюме. Ярко-красные подошвы туфель на каблуках. Требовательная и покорная поза.
Ненавижу!
Да, он меня хотел - вряд ли тело могло обмануть; хотел, как и многих. Но не настолько, чтобы заморачиваться. Куда уж проще - знакомые платиновые волосы, знакомые руки на бедрах, готовые дать всё, что он привык получать. Где угодно и когда угодно. Его девушка? Скорее всего. Одна из девушек.
У него всегда, похоже, был обширный выбор. Куча народа претендовало на место в его труппе, и не меньшая куча - в его постели. Меня передернуло. Довольно болезненно понимать, что я ни хрена не избранная. Во всяком случае, не им.
Для него я, похоже, недостаточно хороша.
Мое бегство прервал резкий рывок назад. Я повалилась и упала бы, если бы не рефлексы. Устояла и обернулась, уже зная, кого увижу.
Джонатан тяжело дышал и выглядел диковато. Сначала я и не поняла, в чем заключалась странность, но, наконец, до меня дошло. Он выскочил в той же одежде, в которой тренировал нас: майка и свободные штаны, хотя на улице довольно холодно и большинство прохожих шли в пиджаках и свитерах. Смотрелся его наряд, действительно, не совсем нормально.
Но в Нью-Йорке никого не удивишь даже концом света. И уж точно никому не пришло бы в голову останавливаться и приглядываться к перепалкам парочек, пусть один и выглядит неестественно.
Только мы не «парочка».
Я почувствовала, как всю меня накрывает бешенство; тело раздирает желание оставить на лице мужчины борозды от ногтей, заставить испытать хоть половину тех чувств, что я испытываю сейчас. Но я усмирила эту волну, прищурилась и бросила сквозь зубы:
- Да, Джонатан? - голос звучал холодно, как мне и хотелось.
- Послушай… - он запустил пальцы в растрепанные волосы и беспомощно посмотрел на меня, будто сам не понимая, зачем бросился догонять. - Лидия появилась неожиданно и…
Отлично. Лидия. У красных подошв есть имя. И неожиданно в этом кабинете мог появиться только человек, который точно знал, где находится хореограф. Неслучайный человек. Я Отвела взгляд и прервала мужчину:
- И ради этого стоило меня догонять? Ты же прекрасно знаешь, я не имею никаких прав обвинять тебя в чем-то или высказывать недовольство. Так что не утруждай себя объяснениями.
- Кьяр-ра… Послушай, я даже не знаю, почему, но мне важно, чтобы ты поняла. То, что ты видела - всё совсем не так… - он сам скривился от шаблонности фразы.
- Всё так. Ты хореограф. Я - твоя студентка. Временная. Ты ведь именно это мне повторял. Прошу прощения, что стала свидетелем твоей… личной жизни; дальше меня это не пойдет.
Джонатан моргнул и явно удивился:
- Ты что думаешь, меня волнуют пересуды? Да мне плевать! Не в этом дело.
- А в чём? - сцепила руки и внимательно посмотрела. Я давала ему шанс - да и себе, если честно. Шанс на то, что ошиблась. Что все действительно не так.
Ну скажи мне, скажи, что я не просто ученица, что тебя волнует мое мнение, ты счастлив, что я ревную и жажду повыдергивать платиновые патлы. Черт, скажи что все так, как пишут в любовных романах!
Но Джонатан молчал. Стискивал кулаки и ничего не говорил. На него как будто напал ступор - глаза горели отчаянным, незнакомым огнем, но он лишь сжал свои челюсти. Я вздохнула и отвернулась, не имея больше сил смотреть на это непонятное мне смятение и нерешительность. Ну мало что ли у меня проблем? Надо добавить к моим тараканам еще и свои?
Я пошла прочь, не оглядываясь и ничего не говоря.
Больше никто не пытался меня остановить.
Становилось все прохладнее и на Нью-Йорк опускались сумерки. Октябрь в этом году был тягучим, теплым, будто в компенсацию за холодное стылое лето. Но к вечеру уже хотелось кутаться в куртку; попадались и модники в шубах - для этого города шубы в сочетании с босоножками были делом привычным. Илии со шлепками на босу ногу. Когда только переехала, я даже не поняла сначала, в чем дело, пока одна знакомая не рассказала, что обожает встречаться с подружками и делать маникюр, и педикюр в одном из салонов «в четыре руки»: «обычным лаком, дорогая, и поэтому не забудь взять с собой шлепки».
Осенний Нью-Йорк был полон таких милых шалостей. Людей в теплых уютных кардиганах, в которых завалялась пара долларов с прошлого года; бегунов на аллеях парков в кричаще-ярких одеждах. Каждый раз я пыталась угадать, что слушает тот бегун в наушниках, кто пробегает мимо.
Повсюду открывались фермерские рынки, на которых проводились аукционы для самых больших тыкв. Город готовился к Хэллоуину. Желтые такси с говорливыми таксистами со всех стран мира. Багряные, охристые, бурые, золотые охапки листьев на тротуарах. У мегаполиса много недостатков, но я была готова простить их все - за мою первую и последнюю осень здесь. Когда с океана дует ледяной ветер и срывает с деревьев листву, а Центральный парк раскрывается во всей красе; играют уличные музыканты и в каждом переулке в крохотном баре наливают вино или чашку ароматного кофе. Редкий дождь, умывающий тротуары. И красочные деревья, которые ни нарисовать, ни сфотографировать невозможно - можно только впитывать то, что создала природа.
Разве могла я обойтись без осеннего Нью-Йорка?
Разве кто-нибудь смог бы?
Именно сейчас, а не весной, в воздухе разливалась магия, заставляющая бродить по засыпанным дорожкам, шуршать листьями, читать любимую книгу в кафе, всматриваться в будущее сквозь ясный, абсолютно прозрачный воздух: кто согреет, когда наступят холода? Осенью в Нью-Йорке влюбляются или вспоминают о любви.
