Ага, конечно, неожиданно сломалось оборудование. Искривилось пространство. Ушли в отпуск связисты.
Я ведь знала, кто притащил сюда Джонатана.Ну ничего, я еще выскажу ему всё, что думаю. Раз уж я собиралась встретиться с семьей перед отлетом.
- Ти ну, надо придержать ехо после занятий и попробовать…ох, ну э, это вы, кэм… - в голосе ардарианки прозвучало смущение, и я подняла голову от тарелки.
Черт. Джонатан. С абсолютно бесстрастным лицом ставит поднос на мой стол. Я дернулась и начала собирать тарелки.
- Поела? - спросил с иронией мужчина на английском, что вызвало удивленные взгляды блондинок.
- Наелась, - буркнула я на его родном языке. Аппетит, и без того невеликий, и вправду пропал окончательно.
Джонатан лишь пожал плечами:
- Ну беги, раз боишься.
- Я не боюсь! - со звоном кинула приборы на поднос. Хотела встать, но осталась на месте. Ну как же до него донести, что я чувствую! Я наклонилась вперед, взяла его руку, отчего мужчина вздрогнул, а наши соседки и вовсе открыли рты, и заговорила быстро и, надеюсь, убедительно. - Джонатан, послушай. Пожалуйста, не надо. Не надо преследования, обещания счастья, будущего. Я все готова стерпеть, все готова пережить - даже собственную смерть - но я хочу знать, что ты жив, что ты существуешь, понимаешь? Тьма идет, я странным образом чувствую это, и в этой тьме исчезнет так много… Но… Джонатан, я не хочу, чтобы Тьма поглотила и тебя. Только не тебя.
- Почему? - мужчина накрыл руку своей и улыбнулся. Черт, ну как он может улыбаться?!
- Не имеет значения, - я смутилась.
- А мне кажется, только это и имеет значение, - он принялся поглаживать ладонь большим пальцем, отчего по моему телу прошла дрожь и я шумно вдохнула ставший вдруг плотным воздух. - Именно для этого я здесь. Только в в этом и есть смысл.
- Но разве не в том, чтобы жить? Танцевать?! Ты так считал…
- Но я мог передумать? - Джонатан посмотрел на меня и подмигнул - А теперь ешь, Кьяра. Тебе нужны силы.
- Но…
- Не но. Ешь, или мне придется кормить тебя с ложечки и окончательно испортить твою репутацию, - он снова улыбнулся и освободил, наконец, мои пальцы.
- Мою репутацию уже ничего не испортит, - сказала я недовольно, но ложку взяла.
- Хочешь проверить? - в глазах мужчины медленно разгоралось пламя.
Я судорожно вздохнула, отрицательно мотнула головой и взялась за ложку. Черт, ну как так можно - быть такой несчастной и счастливой одновременно?
За тринадцать космических суток до точки отсчета.
Орбитальная Академия пилотов Планеты Ардар.
Кьяра
Война и оружие; страсть и любовь; приключения и дружба. Извечные любовники. То, что двигало эту Вселенную.
Оружие было всё еще в ходу. Только пули изменились. Стали прозрачными. Или растворимыми в теле. Незаметными для жертвы - попадая в неё, они могли быть задействованы в любой момент. Бьющие на многокилометровые расстояния. Или спущенные с орбиты, с помощью компьютера. Микроскопические, молекулярные пули, способные пробить броню и остановить даже самого крупного представителя из полуразумных рас, схожих по размеру с земными динозаврами. Пули, вызывавшие изменение сознания, несшие программу, согласно которой существо начинало действовать - надо было только попасть в определенную часть мозга, который, кстати, не всегда находился в голове. Пули, которые находили свою цель ориентируясь на ДНК, через много лет и парсеков, независимо ни от кого. И многочисленные секретные разработки, о которых я подозревала, но не могла знать.
Но какими бы разумными пули ни были, личность стрелка в большинстве миров все еще оставалась определяющей. Особенно, в части освоения космоса. И навыки точной стрельбы из любого оружия, в том числе самого древнего, для пилота могли оказаться жизненно важными.
Я выдохнула и внимательно посмотрела на цель. Мысленно послала приказ пси-оружию и убедилась, что попала в нужную точку. Чуть поменяла положение - лежать на животе и локтях так долго было не очень удобно - и снова посмотрела на противоположную стену.
Мишень сменилась.
В детстве стрелять меня учили постольку поскольку: Тьму таким образом не убьешь и от взрыва не спрячешься. Я предпочитала то-бо и ножи. Мне вообще не очень нравилось, когда между мной и потенциальным врагом было какое-то препятствие, пусть даже им оказывалось мое собственное оружие - если бы можно было швырять пули руками, я бы предпочла такой вариант, доверяя собственному телу больше, чем технологиям.
Но кто меня об этом спрашивал?
В академии занятия по стрельбе были обязательными. И две группы первокурсников оказались сегодня на полигоне последними. Наступил условный космический вечер и все зевали; парням повезло больше - они справились с заданиями быстро. Что не удивительно, поскольку они с детства привыкли играть в войну. Независимо от расы и планеты. Мужчинам вообще отлично подходил этот образ жизни - бегать и стрелять.
А женщины, по утверждению нашего инструктора, больше были приспособлены для работы снайпером - они представлялись более терпеливыми, аккуратными и наблюдательными. Но я этого не ощущала. У меня была, наверное, неправильная физиология. Многочасовое неподвижное лежание терпения мне не добавляло. У меня не снайперская психика.
Поэтому пси-пистолеты я терпеть не могла, а они отвечали взаимностью.
С ними сплошная морока - стрелок должен быть полностью сосредоточенным на точке попадания и абсолютно спокойным. Это называлось состояние «боевого равнодушия», когда он не реагировал на прочие факторы; видел только цель. Без эмоций, потому что именно они вызывали мышечные спазмы, стесненность дыхания, которые вели к промаху. Дрожь, несвоевременный взмах ресниц, вздох - это все было важно и совершенно критично.
Но в пси-оружии важно было не физическое состояние, не эмоции, а мысли.
Я могла избежать страха или гнева, могла оставаться неподвижной, но как не допустить ни единой сторонней мысли? Как отрешиться не только от окружающей обстановки, но и от себя?
Почти невозможно.
Выстрел. И пуля летит вправо и вверх. Мишень остается на месте.
Каждый из нас должен был поразить сегодня абсолютно все мишени; и если потребуется - торчать здесь сутками, без еды и воды, пока не закончит. Правда, пока не слышала о случаях голодной смерти на таком занятии, но подозреваю, что всё может быть.
Я продолжала оставаться на месте. Мимо прошло несколько ардарцев, нарочно громко разговаривая и смеясь. Пистолет качнулся в моей руке. Я выругалась сквозь стиснутые зубы. На самом деле, такое отношение было не только ко мне - у ардарцев поощрялась такая «помощь». Они создавали максимально неудобные условия - ради обучения, естественно. Именно потому мое возмущение бойкотом они не поняли.
