— Вот это я удачно проснулся пораньше. А у нас, что сегодня праздник? На завтрак такие разносолы.
Обернувшись, увидела взъерошенного мужа подруги.
— Доброе утро, Сереж. Нет, не праздник. Я просто нервничаю. А когда я нахожусь в таком состоянии, мне надо занять себя чем-то полезным. А жена где?
— В душ отправил, а сам на запах пошел и видишь как удачно, мне больше всех вкусностей достанется.
— Да ты не переживай, это только часть блинов. Фаршированные блинчики колбаской и сыром в микроволновке разогреваются, чтобы сыр расплавился.
— Ну, если что, то я знаю теперь способ вкусно-приготовленного и разнообразного завтрака. Ле-е-ер, ты, вообще, ложилась спать-то? А то разошлась смотрю, прямо по-королевски.
— Конечно, ложилась. Не переживай.
К моменту, когда закончила готовить все уже собрались на кухне.
— Мам, блинчики! Прямо как я люблю! М-м-м… Вкуснота.
— Садись давай. Я тебе какао сварила.
— Спасибульки.
— Это что-то наподобие нашего "Океюшки", да? — засмеялся Сергей.
— Да, мы же не знаем, как еще можно исковеркать русский язык, вот и изобретаем слова.
— Все с вами ясно. Кстати, вчера, наконец-то, пришло подтверждение, что нас берут, в Израильскую клинику. И список документов, которые еще необходимо будет привезти с собой. Через две недели, Дашуль, нас ждут.
— Здорово, поздравляю! А то вы все молчите про поездку, а я боялась спросить, вдруг передумали. Даш, ты что плачешь-то?
— Крестная, ты чего не хочешь лечиться?
— Очень хочу, радость моя.
Обняла крепко подругу и прошептала, чтобы слышала только она.
— Даш, у вас все обязательно получится. И деток будет столько, сколько вы сами захотите, — и уже для всех добавила. — А теперь бегом есть, я в отличие от некоторых уже слона готова проглотить.
После завтрака позвонила бабушке и долго разговаривала с ней по телефону. Рассказала о вчерашней встрече, о своих опасениях и переживаниях. Глупо, ведь через несколько часов встретимся, и будем обсуждать то же самое, но на душе было почему-то неспокойно. Даже наш с ней разговор не принес облегчения. Голос показался каким-то надломленным. Или я все же просто накрутила себя?
— Мам, смотри, что мне дала крестная, — влетел в комнату сын.
— Что это?
— Ваш школьный альбом! Я выпросил. Правда, здорово?
— Наверное. Давай сейчас сходим в магазин, а потом поедем к бабушке в больницу.
— А как же альбом?
— А куда он денется-то? Вечером посмотришь, ладно?
— Ма-а-ам, ты не хочешь, да? Чтобы я его нашел?
— Милый, ну что ты такое говоришь. Сейчас твоего папы просто нет в городе, как только он появится, мы обязательно с ним встретимся и поговорим…
— Ты узнавала про него? Ну, что его сейчас нет в Москве! Да? — перебил на эмоциях меня Макс.
— Да, узнавала. НО! Родной мой, давай без обид. Мы не знаем, как и чем он сейчас живет.
— Ты говоришь про его новую семью?
— Почему новую?
— Ну, как. Мы же его старая семья.
Я смотрела на сына и не знала, что сказать. Вернее, КАК сказать, что мы, в общем- то, не являемся ему семьей: ни старой, ни новой.
— Солнышко, — подошла и обняла сына, гладя по голове, — я приложу все усилия, чтобы вы встретились. А сейчас давай займемся делами. Хорошо?
— Ладно, мам. Но ты мне обещала.
Мой мальчик положил альбом на стол и понуро вышел из комнаты. Внутри разгорелась злость! На себя, что не смогла усмирить свою гордость… На Стаса, за его чертову любвеобильность… На его родителей… Да и, вообще, на ситуацию в целом!
Ведь могла перед отъездом поставить перед фактом, ну и хрен с ним, пережил бы. Я же не виновата, что Катька тоже от него залетела… Зато сын бы сразу знал, не пришлось бы изворачиваться. Хотел бы его искать в интернете, пусть искал. Тогда Стас не мог ничего сказать, что ребенок не его или еще какую-нибудь глупость сморозить по незнанию. Или мне так просто кажется? Пускай только попробует мне что-то сказать во время нашей встречи. Придушу.
От нерадостных мыслей меня отвлек телефонный звонок.
— Да?
— Лерунь, внуча, это я.
— Ба, что-то случилось?
— Нет-нет, что ты. Все хорошо. Просто не помню, говорила тебе или нет про документы? Старая же уже.
— Какие документы?
— Ну, так я ж на тебя все оформила, после смерти деда, когда можно стало. Чтобы если со мной что-то случится, то тебе не надо будет помногу ездить. Ты уже давно как собственница. Так вот…
— Бабушка, ты о чем?!
— Не перебивай меня. Забуду. Помнишь сейф в нашей с дедом спальне. Пароль твой день рождения. Там лежат документы. Я все подготовила.
— Бабуль, мы скоро приедем. Ты мне все-все тогда расскажешь. Ладно?
— Я тебя люблю, внуча. Очень сильно люблю и тебя и Максимочку. Жду вас.
— И мы тебя очень любим. Скоро приедем, — и отключилась.
Что за сумасшедшее начало дня. Тяжело вздохнув, и пошла собирать продукты в больницу.
Серега и Дарья подвезли нас с Максом к кардиоцентру и поехали по делам.
Поднимаясь к бабушке, я все размышляла о разговоре с сыном. Он шел на шаг впереди меня, в ушах наушники, голова опущена. Громкость была такая, что, идя рядом, прекрасно расслышала и узнала композицию Rammstein — Mein Herz Brennt. В душе потихоньку нарастала паника. Он нечасто слушал такую музыку, но если нечто подобное доносилось из наушников сына, то это всегда говорило о его плохом настроении или злости. Наверняка раздражен на меня, хоть и пытается это скрыть. Обняла своего мальчика за плечи и погладила по голове. Макс выключил музыку и посмотрел на меня печальным взглядом.
— Максюша, не злись, очень прошу. Мы обязательно все с тобой решим, и найдем, кого захочешь, хорошо? — сказала, поставив пакеты, и присела на корточки.
— Я, в общем-то, не злюсь. Просто… Мама, скажи, только честно, он не хочет меня видеть, да? В этом все дело?
— С чего ты взял? Не говори глупости.
— Просто пришла такая мысль. Ты так старательно избегаешь все, что касается моего отца. Не хочешь, чтобы искал его, а я даже не знаю почему. Ты его ненавидишь? — и пристально посмотрел в мои глаза, пытаясь в них что-то прочесть очень важное для себя.
— Нет, и никогда не испытывала к нему таких негативных чувств. Я любила твоего папу.
— Правда?
— Да. Будь это не так, у меня бы не было тебя.
— Мам, тогда расскажи правду. Он тебя сильно обидел?
