Утро настало для меня часов в десять, я бы поспал еще, но под боком никого не было и это напрягло. Встал с кровати, натянув домашние штаны, и направился на поиски моей пропажи.
Застал Синеглазку на кухне, за приготовлением завтрака. Пахло просто фантастически.
— Ты чего так рано подскочила? — обнял ее, подарив утренний поцелуй.
— Ты на время смотрел? Уже половина одиннадцатого. В час придут покупатели, надо будет бабушкин дом показать. Да и после ночных упражнений, не знаю как ты, а я хочу даже не есть уже… Вот и решила посмотреть, что у тебя в холодильнике обитает. Если честно, даже прифигела от такого выбора продуктов. Как ты умудряешься сохранять форму, имея такие залежи еды? Хотя, нет, лучше не говори. Вряд ли мне это понравится.
— Хорошо, не буду. Я в душ, составишь мне компанию?
— Нет. Я еще от ночи не отошла. Да и была уже там.
— Ну, смотри, если вдруг передумаешь, то ты знаешь, где меня найти, — и легонько шлепнул ее по попе.
Завтрак прошел потрясающе. В кои-то веки я был не один, и не просто ни один, а именно с тем человеком, с которым хотел его провести.
— Лер, я немного поработаю, хорошо? Буквально полчаса, — поднялся из-за стола, направившись в кабинет. — И потом я весь твой, хорошо?
— Конечно.
Но наши планы были нарушены трелью дверного звонка.
— Лерунь, ты кого-нибудь ждешь?
— Очень смешно.
— Странно, я тоже никого. Пойду тогда узнаю, кого там черти принесли.
Направляясь к двери, со спинки дивана сдернул забытую вчера рубашку и накинул себе на плечи. Надеюсь, что мать угомонилась. Всю неделю обрывала мне телефон, выедая мозг своей Катериной, моей якобы ответственностью перед ней и ее родителями и так далее по списку. Иногда даже жаль, что я у нее один, так бы хоть разделил ее "любовь" с кем-нибудь еще, но, увы. Открыв дверь, понял, что не угомонилась.
— Чем обязан столь раннему визиту? — при этом, намеренно не приглашая ее в квартиру.
— Стас, ты не гостеприимен. А где приглашение войти? Не на площадке же нам разговаривать.
— Я вас, Светлана Ильинична, не приглашал.
— Все больше убеждаюсь, что моего в тебе нет ничего, — и высокомерно прошествовала мимо меня в прихожую, а оттуда в гостиную.
— Не могу сказать, что меня это не радует, — закрыв входную дверь, проследовал за ней.
Мать расположилась в кресле спиной к столовой, в которой находилась Валерия. Не знаю, что планирует делать Лера, но мне бы очень хотелось сейчас видеть ее рядом. Но, наверное, не сегодня. И вздохнул, переключив свои мысли обратно на мать. Встал, возвышаясь над ней, прекрасно зная, что она этого не любит.
— Стас, сядь, не стой над душой. У меня к тебе серьезный разговор. Ситуация очень непростая, а ему все хихоньки да хаханьки!
— Сесть я еще успею, — но с места не сдвинувшись, уточняя: — Тема?
— Да как же ты не понимаешь! Катюша попала в больницу сразу после разговора с тобой! — и, не выдержав моего взгляда сверху вниз, вскочила с кресла. — Ты хоть понимаешь, как это выглядит со стороны?
— Удиви меня.
— Что ты ей дал? Ты знаешь, что у девочки нашли наркотики в крови?
И с таким укором посмотрела, что будь я не таким закаленным, то непременно бы проникся и во всем сознался, но тут матери не повезло. Не проникся, и как следствие, признания ей ждать от меня не стоило.
— И-и-и?
— Ты хочешь проблем с полицией?
— При чем здесь полиция, я и наркота в крови твоей любимой Катерины? Где связь?
— Ты и правда не понимаешь или прикидываешься? — и, сделав трагическую театральную паузу, медленно осела назад в кресло.
— Ты все, закончила истерить?
Мать посмотрела на меня практически с ненавистью. Резко села, наконец-то, прекратив изображать из себя умирающего лебедя.
— Права оказалась Людочка, ох, как права-а-а… Ты черствый, грубый, невоспитанный…
— Ну, спасибо тебе, мамуля, и твоей подруге, кстати, тоже, за столь лестную характеристику. Пойду теперь поплачу тихонько в уголке, переживая нанесенную вами психологическую травму, хотя о чем это я… Я же черствый, грубый и невоспитанный. В общем, каким ты меня старательно делала все эти годы, то на выходе в итоге и получила.
— С тобой бесполезно разговаривать. Ты никогда меня не слышишь. Я тебе желаю добра, ты все же мой сын как-никак.
— Надо же, вспомнила все-таки, что у тебя сын, а не дочь? А то я уже думал, что ты Катю удочерила, а от меня отказалась.
— Стас, Людочка говорила, что твои ребята ее отвезли в больницу. И плохо ей стало после встречи с тобой.
— Серьезно? Вот прямо после меня все и началось? — и, наклонившись к матери, едва сдерживая злость, припечатал. — А Людочка тебе, случайно, не говорила, что ее дочь наркоманка, нет? И смею тебе заметить, что не я ее подсадил на наркоту. А также что если бы не мои ребята, то расхерачилась бы ваша Катюша где-нибудь на дороге, костей бы не собрали потом. И не надо на меня так смотреть! ДОСТАЛИ! Забудь уже про Катерину. Она. Вышла. Замуж. Так что хватит… Хватит меня доводить. И впредь, будь добра, заранее оповещай о своем приходе! СОГЛАСОВАВ ЕГО СО МНОЙ! Ясно?
— Стас! Не смей на меня кричать! — возмущенно высказалась мать, но быстро умолкла, заметив мое выражение лица.
Резко выпрямился, закрыв глаза, чтобы успокоиться. Довела, зараза… Вдох-выдох. А открыв глаза, увидел Леру, обеспокоенно смотрящую на меня. Успокаивающе ей улыбнулся.
— Сильно громко выражал свое несогласное мнение, да, сладкая моя?
Мать не поняла такой быстрой смены моего настроения и обернулась в сторону, которую я смотрел.
— Доброе утро, Светлана Ильинична, — поздоровалась Валерия, даже не глядя на нее, и прошла мимо. Все ее внимание было приковано к моей персоне. — Дорогой, о чем она говорит? Полиция. Наркотики. При чем здесь ты?
Едва Лера оказалась в пределах досягаемости, сразу сграбастал ее в свои объятия и поцеловал. Почувствовав, как начинает отпускать напряжение.
— Вот и я ее спрашиваю, при чем здесь я, а мне не дают четкого ответа. Говорят, виноват и все.
Мать, придя в себя, встала с кресла и, не смотря на Леру, уставилась немигающим взглядом мне в глаза.
— Что ЭТА здесь делает? — буквально выплюнула она.
— Моя жена в нашей квартире? Ты, правда, хочешь знать, ЧЕМ мы здесь занимаемся? — и провокационно улыбнулся, еще ближе прижав к себе девушку.
— Ста-а-ас, ты так низко пал в моих глазах…
— Ничего, как-нибудь переживу.
Она молчала, рассматривая нас, как под микроскопом. Я ощущал ее злость. Видел, как она взглядом искала кольцо на моей руке, и победно улыбнулась, не найдя такового. Не прерывая нашего с ней зрительного контакта, молча взял руку Валерии, на которой красовалось колечко, и поцеловал, разместив ее на своей груди.
